Плач

– Это было девятого июня. Чуть больше месяца назад. И я посоветовал Ее Величеству ни в коем случае никому не показывать эту книгу. Там ничего не говорилось о мессе, только осуждались тупые римские обряды и отстаивался взгляд, что молитва и Библия – единственный путь к спасению, а такой взгляд наши враги могут трактовать как лютеранский.

– И где теперь эта рукопись? – спросил я.

– В этом-то все и дело, – мрачным тоном проговорил лорд Парр. – Ее украли.

Королева посмотрела мне в глаза:

– И если она попадет в руки королю, то меня может ожидать смерть. И не только меня.

– Но если в ней нет отрицания того, что месса…

– Для короля она все равно слишком радикальна, – возразила Екатерина. – И то, что я писала ее тайно от него… – Ее голос сорвался.

Кранмер спокойно продолжил:

– Он сочтет это неверностью. И это страшнее всего.

– Именно, – печально сказала королева. – Он почувствует себя… уязвленным.

У меня голова пошла кругом, и, чтобы сосредоточиться, я сцепил руки на животе, понимая, что все ждут моего ответа.

– Сколько существует экземпляров этой книги?

– Только один, написанный моей рукой, – ответила Ее Величество. – Я писала ее у себя в спальне, тайно, за запертой дверью, когда со мной никого не было.

– Каков ее объем?

– Пятьдесят страниц убористого почерка. Я запирала ее в крепкий сундук у себя в спальне. Ключ был только у меня, и я носила его на шее. Даже когда спала. – Екатерина приложила руку к корсажу и вытащила маленький ключик. Как и жемчужина, он был на тонкой цепочке.

– Я советовал Ее Величеству уничтожить книгу, – прямо сказал Кранмер. – Само ее существование представляло угрозу.

– Это было девятого июня? – спросил я.

– Да, – ответила королева. – Я, конечно, не могла принимать архиепископа у себя в спальне, поэтому вынесла ее в эту комнату. Это был единственный раз, когда она покинула мою спальню. Я попросила всех слуг и фрейлин выйти, чтобы наша беседа прошла с глазу на глаз.

– А вы говорили кому-нибудь об этой встрече?

– Не говорила.

Все смотрели на меня. Я соскользнул на задавание вопросов, как следователь, и теперь мне было уже никуда не деться от этого. И я подумал, что если что-то пойдет не так, то меня могут сжечь вместе со всеми этими людьми.

– Милорд архиепископ сказал мне, что книгу нужно уничтожить, – продолжила королева. – И все же… Я верила – и по-прежнему верю, – что такой труд, написанный королевой Англии, может обратить людей в истинную веру.

Она с мольбой посмотрела на меня, словно говоря: видите, это моя душа, это истина, которую я познала, и вы должны выслушать ее. Я был тронут, но опустил глаза. Екатерина сцепила руки, а потом вновь посмотрела на нас троих, и ее голос приобрел мрачный оттенок.

– Ладно. Я поняла. Я была не права, – проговорила она и устало добавила: – Такая вера при моем положении – тоже признак тщеславия.

– И вы сразу же вернули рукопись на место, в сундук? – спросил я.

– Да. Почти каждый день я доставала ее. В течение месяца. Много раз мне хотелось позвать вас, дядя.

– Ах, если бы!.. – с чувством воскликнул лорд Парр.

– Если б не лето, если б хотя бы раз или два затопили камин, я бы сожгла ее. Но я колебалась, и дни растянулись в недели. А потом, десять дней назад, я открыла сундук и увидела, что книги нет. Она пропала. – Королева покачала головой, и я понял, каково было ее потрясение.

– Когда вы видели ее последний раз? – осторожно спросил я.

– В тот самый день. Днем я просматривала ее, размышляя, не внести ли какие-нибудь изменения, чтобы ее можно было опубликовать. А потом, к вечеру, король вызвал меня в свои личные покои, и мы разговаривали с ним и играли в карты почти до десяти. У него болели ноги, и ему нужно было отвлечься. Позже, перед сном, я хотела достать ее, посмотреть, чтобы направить мои молитвы, но книги уже не было.

– Были какие-нибудь признаки, что замок вскрывали?

– Нет, – ответила Екатерина. – Никаких.

– Что еще было в сундуке, Ваше Величество?

– Кое-какие драгоценности. Унаследованные от моего второго мужа и его дочери, дорогой Кэтрин Невилл, которая умерла этой весной. – Лицо королевы исказилось печалью.

– Все эти драгоценности немало стоят, – сказал лорд Уильям. – Но не исчезло ничего, кроме рукописи.

Я задумался.

– Сколько времени прошло после этого до… м-м-м… инцидента между Ризли и королем?

– Три дня. – Королева горько усмехнулась. – У меня есть причина хорошо помнить недавние дни.

– Моя племянница сразу же сообщила мне, – сказал Парр. – Узнав о существовании этой книги и о случившемся, я пришел в ужас.

Я перевел взгляд на этого старого человека.

– Насколько я представляю, природа кражи делала затруднительным проведение расследования во дворце.

Уильям покачал головой:

– Мы не посмели никому сказать. Но я узнал у стражи, кто в те часы входил в спальню королевы. Ничего необычного: паж-уборщик, горничная, приготовившая постель. И Джейн ее дурочка, заходила посмотреть, где королева. Дурочке Джейн, как шутихе королевы, разрешается бродить повсюду, – раздраженно заметил лорд. – Но у нее не хватит сообразительности, даже чтобы украсть яблоко.