Плач богов (СИ)

Если от стен крепости и первоначального Гранд-Льюиса не осталось и камня на камне, то данное определение никак не вязалось с представшими красотами нынешнего города. Булыжная мостовая огромной набережной, растянувшейся вдоль берега и длиннющей пристани немаленького порта, казалась краеугольным «камнем» всего места, от которого ломаными лучами и серпантинными зигзагами расходились десятки (если не более сотни) дорог, вымощенные таким же выгоревшим до бела булыжником или брусчаткой.

Выступ суши над водной границей гавани здесь сразу уходил на головокружительную глубину природного бассейна, благодаря которому в порт города спокойно входили любые типы морских судов с любым водоизмещением. Пока огромный речной пароход замедлял ход и разворачивался в удобную для себя позицию перед тем, как войти в залив, Эвелин успела рассмотреть не мало интересностей и цепляющих внимание деталей открытой части Гранд-Льюиса. Порт действительно предстал далеко немаленьким сооружением и даже сейчас у нескольких выступающих в море пирсов стояло где-то с полдюжины небольших судов вперемешку с внушительным количеством рыбацких лодок, одномачтовых яхт и катеров. Дальше к берегу с западной стороны бухты, возвышалось несколько портовых доков и целый ряд зданий под торговые склады. Деревянные ящики, огромные брезентовые тюки, перетянутые фиксирующими их к земле тросами и даже связки сетей с большими поплавками – можно сказать, самая обыденная составляющая в любой экспозиции подобных мест. Ну, и конечно же люди: докеры, грузчики, охрана порта и просто любопытные зеваки. Где-то в пятнадцати ярдах от центрального пирса на мостовой у здания морского вокзала выстроилась внушительная шеренга из наёмных и личных экипажей, перед которой на деревянном помосте ступенчатого возвышения застыли в полной боеготовности участники военно-морского духового оркестра. Да, да, самые, что ни на есть настоящие музыканты в настоящей парадной форме военного образца.

И они действительно заиграли какой-то забористый марш, как только пароход достиг центра гавани, окончательно замедлив ход и крайне неспешно приближаясь к центральному пирсу для судов с очень большим водоизмещением.

Зато Эвелин, похоже, успела рассмотреть почти все улочки Гранд-Льюиса, входящие в данную часть бухты и утопающие в изумрудной зелени и экзотических цветах местного происхождения практически по всей границе захватывающей панорамы города. По большей части это были многоэтажные пансионы, таунхаусы или же скромные постройки жителей среднего достатка, примыкающие к рыбному базару и торговому центру с восточной стороны порта. Более респектабельные здания, а то и целые беломраморные палацы, как правило, занимали лучшие стратегические точки на возвышениях, ближе к окраине мыса. Определить, была ли то резиденция губернатора, военное адмиралтейство или же чьё-то родовое имение, пока что представлялось крайне затруднительной задачей.

Да, это был не Леонбург во всех его пониманиях и общеизвестных аспектах. Гранд-Льюис уступал более крупному (и даже старшему) собрату во многом, начиная с размеров городских границ и заканчивая численностью населения. При чём отличия были на лицо, как во внешнем виде, так и в укладе жизни местных «аборигенов». Если северная столица продолжала идти в ногу со временем, чьи смешанные постройки абсолютно разных эпох (от средневековой готики до не менее величественного ампира) довольно быстро сминались стремительно развивающейся индустриализацией с промышленным переворотом технического прогресса не только в виде огромных заводов и фабрик, но и более доступного жилья для представителей рабочего класса и конечно же потеснившего собой зажиточную аристократию среднего сословия (так называемой передовой буржуазии Викторианской эпохи); то здесь на Юге время, казалось, так и вовсе застыло.

И всё-таки мысль о том, что Эвелин придётся прожить в забытом городе детства ближайшие месяцы приближающегося лета, в окружении совершенного иного «самобытного» антуража и стойких ароматов южного воздуха, в этот раз почему-то вызывала отнюдь не тоску с параноидальными страхами, как это прослеживалось в течении всего путешествия. Да, волнение, как и прежде стягивало желудок в болезненные тиски рвотных спазмов и царапало по сердцу ледяными коготками ложного предчувствия. Но теперь, при визуальном знакомстве с величественным белым королём Гранд-Льюисом, желание узнать его поближе и далеко не поверхностно, вытесняло все предыдущие переживания совершенно иным вкусом захватывающего предвкушения.