Плач богов (СИ)

- Ну отчего же опять эти грубости, Килл? Или тебе нравится после очередной попытки что-то там и кому-то доказать, унижаться в вынужденных извинениях? Ты же прекрасно понимаешь, что здесь у тебя нет соперников, тебе не с кем тут сражаться или пререкаться. Ты тут – никто! Человек, которого пригласили знатные барышни, проявив незаслуженного снисхождения к тому, на кого бы они при иных обстоятельствах и внимания никакого не обратили.

Как видно, он оказался прав. Софии действительно нравилось тыкать в свою жертву раскалёнными спицами слегка завуалированных оскорблений, доставляя ей во истину садистское удовольствие. Вот только Килл (теперь-то Эвелин запомнить это имя уже надолго) ни видом, ни жестами не проявлял какой-либо визуальной реакции от полученных по его самолюбию наживных ран. Словно ему было всё равно. Да и что, в сущности, он мог здесь такого увидеть или услышать? От кого? Более юных чем он барышень, вся власть коих над данной ситуацией сводилась лишь к их более высокородному положению? Ему ведь на самом деле ничего не стоило уйти отсюда. Для того, чтобы использовать против него хоть что-то за пределами этой конюшни, необходима та же едва не отчаянная смелость с толикой нездорового безрассудства. Конечно, смелости у Софи Клеменс всегда имелось в наличии довольно немерено и при любых обстоятельствах, а вот на счёт безрассудства…

- Так и что же эти барышни хотят изволить? Я здесь стою уже не мало, а всё никак не дождусь конкретных к себе указаний. Я же тут для этого? Выполнить чьё-то исключительное пожелание? – конечно, всё это время он смотрел в лицо Софии, обращался только к ней и, возможно, видел лишь её одну. Будто здесь, кроме них двоих больше никого и не было. Валери и Клэр молчали, даже Эва ощущала себя абсолютно непричастной к происходящему, и не потому, что о её присутствии никто не знал. Это сценка была явно из темы по выяснению отношений между двумя людьми, и вся её нелицеприятная основа заключалась в используемых для неё методах. И исходили они пока что лишь от одного их главного участника.

- Ты прав, прелюдия слишком затянулась. Тем более вечер близится к ужину и было бы не очень приятно столкнуться здесь с разыскивающими нас слугами из Ларго Сулей. Мало, что им может ударить в голову, когда увидят нас в компании незнакомого им мужчины. Поэтому тебе не мешает поторопиться.

- Поторопиться? В чём?

- В том, в чём тебе нет равных. Не даром говорят – яблоко от яблони. Всем в Гранд-Льюисе известно, кто ты такой и чем любишь промышлять на стороне, пока твоя маменька делает вид, будто смотрит в сторону и это её нисколько не касается. Так что для тебя не станет чем-то сложным и невыполнимым проделать свои излюбленные фокусы прямо здесь и при нас.

- Свои излюбленные фокусы? – его терпению можно было только позавидовать. Ни одна пущенная в его сторону колкая фраза не задела уязвимых сторон его честолюбивой гордыни. Казалось, ещё немного и он в буквальном смысле слова заскучает.

- Ну да. То, что твоим «клиенткам» нравится в тебе больше всего. Твоя аполлоновская нагота. Ты же демонстрируешь им её, возможно даже в некой показательной манере. Только не говори, будто им не нравится приказывать тебе раздеваться и наблюдать за этим со стороны. А тебе, в свою очередь, делать это для них.

Кажется, это был первый за всё его пребывание здесь момент, когда его лицо облачилось в уже знакомую маску бесчувственной отчуждённости. Больше никаких ухмылок, включая жёстких и хищных оскалов. Только окаменевшая холодность и буравящий насквозь взгляд, от которого даже у Эвелин вскрывало по затылку и спине ледяными коготками примораживающего страха, а ведь он сейчас смотрел вовсе не на неё.

- Так это всё?.. – лёгкие нотки низкой сипотцы задребезжали в его голосе едва уловимым напряжением. А до этого тишина внутри денника показалась ощутимо пугающей и вполне даже звенящей, наливаясь с каждой пройденной секундой осязаемым гнётом надвигающейся беды.

Эва даже дышать перестала, испугавшись не на шутку, что её могут теперь услышать.

- Всё что вам было нужно? Чтобы я перед вами разделся? – золотая соломинка неспешно перекочевала из одного уголка его рта в другой. И, кажется, Эвелин услышала, как та хрустнула меж нещадными тисками сжавшихся челюстей мужчины. – Так сказать, удовлетворил ваше праздное любопытство? Или всё-таки не всё?