Плач демона вне закона

Может быть, так и было когда-то, но уже нет. Вера в то, что из-за одного из своих приступов упрямства я убила Дженкса и Айви, вылечила меня на сто процентов, а смерть Кистена жестоко закрепила этот урок. И чтобы доказать это, я не собиралась работать с Миниасом, не важно, что он предложит. Я не буду повторять прошлое. Я могу изменить свое поведение. Я его изменю. Прямо сейчас. Смотрите.

— Кофе готов! — крикнул паренек, и Миниас поднял свою салфетку с колен, как если бы он собирался вставать.

— Я возьму, — сказала я, желая минимизировать его взаимодействие с кем бы то ни было.

Миниас без возражений сел удобнее. Я собралась встать, потом нахмурилась. Я не хотела оставлять его с моей матерью.

— Ох, да ради Бога, — сказала мама, вставая и громко роняя свою сумочку на стол. — Я принесу.

Миниас тронул ее за руку, и я ощетинилась.

— Элис, не могла бы ты захватить корицу? — спросил он, и моя мама кивнула, медленно выскальзывая из его пальцев. Она держала свою руку, когда уходила, и я наклонилась к Миниасу.

— Не трогай мою мать, — пригрозила я, почувствовав себя лучше, когда Дженкс принял агрессивную позу на столе и грозно зашумел крыльями.

— Кто-то должен ее трогать, — сказал Миниас сухо. — Ее никто не трогал двенадцать лет.

— Ей не нужно, чтобы ты ее трогал, — я отклонилась назад, скрестив руки на груди. Мой взгляд переместился на маму, которая флиртовала, как это делают пожилые дамы, с парнишкой за прилавком, и я остановилась. Она не вышла заново замуж, когда умер папа, даже ни с кем не встречалась. Я знала, что она нарочно одевалась, чтобы выглядеть старше, чем была, и держать мужчин на расстоянии. С правильной прической и одеждой мы можем сойти за старшую и младшую сестер. Как и всякая ведьма, она проживет добрых сто шестьдесят лет, и в то время как большинство ведьм ждали, пока им исполнится шестьдесят, прежде чем заводить семью, она родила Робби и меня очень рано, забросив многообещающую карьеру, чтобы сначала вырастить нас. Может быть, мы были случайностью. Детьми страсти.

Это заставило меня улыбнуться, но я перестала, когда увидела, что Миниас наблюдает за мною. Я выпрямилась, когда моя мама приблизилась с баночкой корицы и своей тарелкой с творожным пудингом; паренек, что стоял за прилавком, следовал с остальным.

— Спасибо, Марк, — сказала она, когда поставила все на стол и отступила на шаг. — Ты милый мальчик.

Я улыбнулась на вздох Марка. Очевидно, он не был счастлив носить такой титул. Он посмотрел на меня, потом на Дженкса, его глаза заблестели.

— Эй, — сказал он, когда взял поднос подмышку. — Кажется, я где-то вас видел…

Я съежилась. В большинстве случаев, когда люди меня узнают, они помнят меня по из новостного ролика, в котором я тащилась на заднице вниз по улице за демоном. Местные новости включили это в свою заставку. Типа того, как тот парень на лыжах катится кубарем через финишную линию с горечью поражения.

— Нет, — отчеканила я, не глядя на него, и сняла крышечку со своей чашки кофе. Ах, кофе…

— Да, — настаивал он, сместив вес на одну ногу. — Вы владеете службой эскорта. В Низинах?

Я не знала, было это лучше или нет, и устало подняла на него взгляд. Прежде я занималась эскортом, только не тем видом эскорта, а настоящим и опасным военным сопровождением. Однажды подо мной взорвался корабль.

— Ага, это я.

Миниас оторвался от посыпания своего кофе корицей. Дженкс захихикал, и я стукнула коленом стол, заставив его эспрессо разлиться.

— Эй! — крикнул он, поднимаясь на пару дюймов, потом опустился обратно, все еще смеясь.

Входная дверь звякнула, и паренек закончил свою рад-вас-тут-видеть болтовню и ушел. Миниас был единственным, кто его слушал.

Мой кофе был горячий, и я склонилась над ним, пока следила поверх чашки за демоном. Его длинные пальцы оплели белую, размером почти с суповую миску, чашку, как будто он наслаждался ее теплом, и, хотя я и не могла сказать уверенно из-за его темных очков, думаю, он зажмурился, когда сделал первый глоток. Блаженство, такое глубокое, что не могло быть поддельным, прокатилось по нему, разглаживая его черты и превращая его в воплощение удовольствия и релаксации.

— Я слушаю, — сказала я, и маска безразличия упала между нами.

Мама тихо ела свой творожный пудинг, беспокойно поглядывая то на демона, то на меня. Мне показалось, она считает меня грубой.

— И я не довольна, — добавила я, отчего мамины губы плотно сжались.

— Ты сказал мне, что Ал в заключении, — я подняла свой кофе и подула на него. — Как ты собираешь отреагировать на то, что он нарушил свое слово и пришел за мной? Что, ты думал, произойдет, когда он сбежит? — я сделала небольшой глоток, забыв на мгновение, где я была, когда кофе потек вниз, ослабляя мою небольшую головную боль и расслабляя мышцы. Дженкс откашлялся, возвращая меня обратно.

— У тебя нет больше шансов снова соблазнить кого-то на любое соглашение, — сказала я, когда смогла сфокусироваться. — Больше никаких фамилиаров. Это ведь отлично? — закончила я с самодовольной улыбкой.