Плачь, детка, плачь (СИ)

17. Я не могу дышать без тебя, Эмилия

Эмилия

Я целый день лежу в кровати Райли, в том же положении, как и вчера, и все оставили меня в покое. Оливия пыталась принести мне что-нибудь поесть, но снова ушла, увидев, что я никак не реагирую. Я слышу, как Китон целый день ругается. Эмбер с… ней… уехали сегодня утром.

Горько спрашиваю себя, получила ли она драматичный поцелуй на прощание от Мейсона. Сегодня ты стал им, Мейсон. С сегодняшнего дня ты больше не часть меня.

Из-за него во мне так много злости, и мне хочется ее выплеснуть.

Я ненавижу его.

Я чувствую все то, что так хорошо вытесняла в последние годы. Гнев на всех мужчин в моей жизни, а больше всего злюсь на себя, потому что всегда ищу этих мужчин. У меня больше нет причин оставаться здесь, и это лучший повод, чтобы уйти.

Я отдала ему все, что у меня было. Этого было не так много, я знаю, но больше у меня просто не было, и, конечно же, этого не хватило. Для таких мужчин, как он, никогда не бывает достаточно, сколько бы ты ни отдавала себя. Они всегда хотят большего. И еще. И еще. Пока больше ничего не останется. Райли был прав.

Китон пообещал, что увезет меня сегодня отсюда. Оливия упаковывает мои вещи, а о нем ничего не слышно. Скорее всего, он уже давно наплевал на все, или уехал с ней. И в это «я люблю тебя», я не могу поверить. Тот, кто любит, не делает все то, что он сделал. Тот, кто любит, не обманывает и сопротивляется искушению, оно и так велико.

Я качаюсь вперед и назад, потому что не знаю, что делать с этой болью. Она повсюду, в моих ногах, животе, голове… Все горит в агонии. Мне бы очень хотелось зайти в море и больше не выходить, но Райли этого не допустит. Он сейчас где-то в доме, но периодически проверяет на меня. Кого-то другого я не хочу видеть. Особенно его.

Но, видимо, его это не интересует, потому что я слышу, как окно, которое было приоткрыто, двигается вверх. Я знаю это, даже не взглянув. Рывком поднимаюсь на кровати.

— Уйди!

Мейсон замирает у окна.

На нем та же одежда, что и вчера, когда он ее трахал. Те же штаны. Его волосы взлохмачены, а плечи исцарапаны. Ее красными ногтями. Ненавижу красные ногти.

— Дерьмо, — шепчет он и делает шаг ко мне.

— Оставайся на месте, или я закричу! — рычу я. Мое сердце грохочет, как сумасшедшее, а руки дрожат.

— Эмилия!

— Больше никогда не произноси моего имени! Даже не смотри в мою сторону, я не могу смотреть в твои глаза, Мейсон! Ты лживая, предательская свинья! — он действительно выглядит потрясенным, потому что я никогда не говорила ему ничего подобного, независимо от того, что он со мной делал.

— Послушай меня, Эмилия.

— Нет, Мейсон, — говорю я тем же тоном. Двигаюсь на кровати все дальше и дальше, потому что он приближается. Он окружает меня, как тигр, и я слежу за его движениями.

— Проклятье, что с тобой? Выслушай меня!

— Черт, нет! Я ничего не хочу от тебя слышать. Хватило того, как ты вчера стонал ее имя! — он вздрагивает и останавливается. В его глазах появляется отчаяние, но я не отступаю. — Как часто ты трахал ее, пока я одна спала в нашей постели? — не знаю, почему я решила об этом спросить.

Он молчит.

— Скажи мне, Мейсон! Как часто? Где? Как? Я хочу все знать!

— Не принуждай меня, Эмилия.

— Думаешь, что можешь причинить мне боль этим? Неужели ты думаешь, что вчера не отнял у меня все, что мне нужно, чтобы чувствовать, Мейсон Раш? Думаешь, мне станет хуже, если узнаю, в какую дыру ты ее трахал, эту маленькую рыжеволосую шлюху? — его глаза становятся больше. — Боже, ты отвратителен. Как я могла когда-то целовать или даже прикасаться к тебе?

— Эмилия, прекрати! — его глаза темнеют, и в них появляется предупреждение. Этот взгляд всегда вызывал во мне уважение, сейчас, кроме презрения, ничего не осталось.

— Ты уже трахал ее, когда говорил, что не делаешь этого? Отвечай, Мейсон, — говорю так же жестко, как обычно делал он. Если бы я была сильнее, схватила бы его за горло и прижимала к стене, пока он не ответит, но у меня нет сил. Я знаю, что после этого разговора буду опустошена, но сейчас адреналин чертовски бурлит в моей крови.

— Да, — говорит он.

— Браво, Мейсон! Впервые ты смотрел мне в глаза и не врал. — С сарказмом аплодирую ему. Во мне ничего не осталось.

— Я не хотел причинять тебе боль!

Иронично усмехаюсь.

— О, отлично. У тебя прекрасно получилось. Было бы еще лучше, если бы ты оставил свой член в штанах, Мейсон. Почему? Что было у нее, чего нет у меня? Просвети, пожалуйста. — Он тяжело сглатывает, не зная, что сказать. — Это потому, что ты лишил ее девственности миллион лет назад? Или это было просто потому, что тебе нравится адреналин от измены, Мейсон? — его взгляд блекнет. — Хотя, какая разница? Теперь все равно ничего не поделаешь. Все кончено, если ты еще не понял.

— Я сказал, что все закончится тогда, когда я решу!

Я усмехаюсь.