Плачь, детка, плачь (СИ)

— Я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — говорю я уверенно.

Твой смех становится натянутым, и ты меняешь положение на полу каждую секунду. Твое дыхание учащается.

— Ну, этого не будет. Между нами километры, и у меня есть парень, Мейсон.

— Не напоминай мне об этом, — с досадой рычу я.

— Но это факт.

— Факт: ты моя девочка и ты снимешь свои трусики… сейчас же! — Ты задерживаешь дыхание.

— Что? Нет, не сниму. Почему ты думаешь, что на мне вообще есть трусики, Мейсон?

Я поднимаю брови.

— О, Эмилия, что с тобой не так? Я никогда не видел тебя такой. — Эмилия, ты оглядываешься по сторонам и раздумываешь, не подыграть ли тебе.

— Ты сделал меня такой. Я постоянно слышу твой голос в своей голове. Он говорит самые мерзкие вещи и указывает мне, что делать во время секса.

— Эмилия, — рычу я.

— Что? — нахально спрашиваешь ты. — Что ты хочешь, чтобы я сделала, Мейсон? У меня нет никаких запретов.

— Сними. Свои. Трусики. — Ты делаешь это, Эмилия. Ты снимаешь свои трусики и бросаешь их на обеденный стол. Ты маленькая сучка.

— Где ты сейчас находишься? — спрашиваю я. Мое дыхание уже участилось. Ни хрена себе.

— На полу в кухне.

— Сядь на кухонную стойку. — Ты хихикаешь, но подчиняешься. О, детка, теперь я так хорошо тебя вижу. Лучше не думать о других ублюдках, которые тоже могут тебя увидеть.

— Что на тебе надето?

— Футболка, без лифчика. — Мне нравится, как грязно звучит твой голос.

— Снимай!

Ты делаешь это, вот так.

Ты такая маленькая сучка с нереальным, невероятно горячим телом.

Блядь, ты в ста шагах от меня, сидишь голая на кухонном столе!

— Как ты думаешь, где бы я тебя сейчас потрогал?

— Здесь, — тут же отвечаешь ты и тянешься к шее.

— Детка, я тебя не вижу. — Ты хихикаешь и говоришь: — На шее… и ты бы положил свой большой палец мне на губы и погладил их. Это наша фишка. — Черт, да, Эмилия, именно так.

— А что бы я сделал потом?

— Ты бы целовал мое тело… вот здесь. — Ты гладишь свою грудь, а затем бока. Интересно, догадываешься ли ты, что я наблюдаю за тобой, потому что то, что ты делаешь сейчас — это самое сексуальное, что ты когда-либо делала, Эмилия.

— Я не вижу тебя, Эмилия. — Ты снова хихикаешь. Ты так возбуждена. — Где ты хочешь меня почувствовать? Только не говори «там».

— Моя грудь!

— Если хочешь, я могу погладить твою грудь, — небрежно предлагаю я и слышу, как ты резко вдыхаешь воздух.

— Да, сделай это, — шепчешь ты, и мне приходится лезть в брюки и хвататься за член от тона твоего голоса. Ты. Меня. Завела.

— Что бы ты сделала, Эмилия? — Как новая ты, сучка!

— Я бы села на тебя сверху, потому что не смогла бы остановиться, Мейсон.

— Блядь! — Я ругаюсь и крепче сжимаю член, когда ты проникаешь в себя двумя пальцами.

— А потом я бы… — Ты стонешь: — Стонала, потому что ты так глубоко заполняешь меня. Ты такой большой, мне этого не хватает.

— Мне тоже, ты даже не представляешь, как сильно!

— Ты ласкаешь себя, Мейсон?

— Ты ласкаешь себя, Эмилия?

— Да.

— Да.

Мы одновременно смеемся и стонем.

Ты стонешь мне в ухо, Эмилия. Я слушаю и, блядь, вот-вот кончу, хотя я расстроен тем, что не могу вставить член в твою киску и вынужден дрочить в руку.

— Блядь, Мейсон, — шепчешь ты.

— Я хочу трахнуть тебя в задницу, Эмилия.

— И я хочу тебя, Мейсон.

— Блядь! — Я задыхаюсь и напрягаюсь.

— Блядь! — Ты тоже задыхаешься, но не по той причине, по которой я хочу. — Я думаю, Сет скоро будет дома. Мне нужно идти.

— Что? — Я бросаю взгляд в окно, и действительно, едва ты успеваешь влезть в рубашку и трусики, как он входит. Видимо, Венера предупредила тебя, подбежав к двери и прыгая вверх-вниз.

Гребаное.

Дерьмо.

31. Я должен позаботиться об этом для тебя, детка

Мейсон

Я еду в твой университет, Эмилия, и, сидя на заднем сиденье такси, пролистываю информацию, которую прислал мне папа. О твоем парне.

Он не самый хороший человек. Здесь есть все: и обвинения в хранении наркотиков, и нападения, и секс в общественном месте. Он отсидел три месяца в тюрьме за то, что чуть не забил парня до смерти.

Ты знала, что он сидел в тюрьме, Эмилия?

Ты вообще что-нибудь о нем знаешь?

Отец, слава Богу, снял с меня судимость, иначе у меня не было бы шансов в ФБР, но мы действительно одинаковые, твой парень и я. Мне это не нравится, Эмилия.

Такой парень, как он, недостаточно хорош для тебя.

Я недостаточно хорош для тебя.

И Доктор Дэниелс недостаточно хорош для тебя.

Но я могу хотя бы попытаться быть достаточно хорошим для тебя. Я имею в виду, что там говорилось о признании своих ошибок, о том, чтобы сделать первый шаг и все такое?

Я подъезжаю к университету и даю таксисту чаевые, прежде чем выйти из машины. Все вокруг зеленое, как будто из книжки с картинками. Повсюду люди с рюкзаками, планшетами и в очках для ботаников, которые считают себя лучше других. Я ненавижу студентов, Эмилия. Они считают себя врачами только потому, что изучают медицину первый семестр, и тут же распаковывают аптечку, когда кто-то падает в обморок после драки в баре. Я все это уже проходил.