Плач к небесам

И одновременно осознал, как выглядит он сам в глазах этого мужчины, и словно увидел со стороны свою нескладность и неестественно белую кожу.

— Я должен был сказать вам несколько слов, прежде чем мы расстанемся, — смущенно проговорил Тонио. — Я так хотел поблагодарить...

— Нет нужды в таких словах. Совсем скоро я приеду в Рим и увижу тебя на сцене.

— Но есть еще кое-что, — возразил Тонио, не отрывая глаз от маэстро. — Я хотел вас кое о чем попросить. И жалею о том, что слишком долго тянул. Теперь вы можете не удовлетворить мою просьбу, а для меня она слишком важна.

Кавалла повернулся и взглянул Тонио в глаза.

— Несколько лет назад я попробовал объяснить тебе, что такое мир — не тот, из которого ты пришел, а мир, который ты можешь завоевать своим голосом. Я думал, что ты прислушался к моим словам. Но ты великий певец, да, великий певец, а хочешь повернуться спиной к миру.

— В свое время, маэстро, в свое время. — В голосе Тонио снова послышалась злость. — Каждый умирает в свое время, — настойчиво повторил он. — Мое отличие лишь в том, что я могу с определенностью назвать место, где это произойдет. Я сам его выберу. Я могу поехать домой, чтобы умереть, добровольно отказавшись от жизни. В свое время. Но сейчас я живу и дышу, как любой другой.

— Тогда объясни мне, чего ты хочешь, — сказал маэстро. — Я готов исполнить любое твое желание.

— Маэстро, мне нужен Паоло. Я хочу взять его с собой в Рим. — Увидев на лице капельмейстера потрясение и неодобрение, он быстро добавил: — Я буду о нем заботиться, вы это знаете, и даже если когда-нибудь мне придется снова отослать его к вам, он не станет хуже, оттого что пробудет это время со мной. И если хоть что-то может противостоять той ненависти, что я чувствую к негодяям, так поступившим со мной, то это любовь к другим людям. Любовь к Гвидо, к Паоло и к вам.

* * *

Тонио нашел Паоло в самом дальнем углу капеллы. Мальчик сидел, съежившись, на стуле, и его маленькое курносое лицо было залито слезами. Неподвижным взглядом смотрел он на дарохранительницу. Увидев, что Тонио возвращается, словно ему мало было одного прощания, Паоло, наверное, почувствовал, что его предали.

И отвернулся.

— Ты только не волнуйся и послушай меня, — поспешно сказал Тонио.

Он пригладил черные волосы мальчика и положил руку ему на шею. Она показалась ему очень хрупкой. Такой же хрупкой, как он весь. Тонио вдруг почувствовал такой прилив любви к маленькому флорентийцу, что не мог вымолвить ни слова. В теплом воздухе капеллы стоял запах воска и ладана, а позолоченный алтарь словно впитал в себя все солнце, проникавшее сюда пыльными потоками света.

— Закрой глаза и минутку помечтай, — прошептал Тонио. — Ты хочешь жить в палаццо? Хочешь разъезжать в прекрасных каретах и есть с серебряных тарелок? Хочешь, чтобы пальцы у тебя были унизаны драгоценными перстнями? Хочешь носить только шелк и атлас? Хочешь жить со мной и Гвидо? Хочешь поехать с нами в Рим?

На лице мальчика читалось такое отчаяние, что у Тонио перехватило дыхание.

— Но это невозможно! — сдавленным голосом проговорил Паоло.

— Это возможно, — ответил Тонио. — Возможно все, что угодно. А еще точнее: это возможно тогда, когда ты меньше всего этого ждешь.

Увидев, что на лице Паоло проступают и вера, и надежда и он протягивает руки, чтобы обнять его, Тонио притянул мальчика к себе.

— Пойдем, — сказал он. — Если у тебя есть вещи, которые ты хочешь взять с собой, собирай их сейчас.

* * *

Когда кареты наконец тронулись в путь, уже перевалило за полдень. Гвидо, Паоло и Тонио ехали в первом из экипажей, а во втором находились слуги и большая часть сундуков.

Когда они спускались по Виа Толедо к морю, чтобы бросить последний взгляд на город, Тонио невольно посмотрел на голубоватую вершину Везувия, посылающего в небо тонкую струю дыма.

Кареты въехали на Моло. Сверкающее небо простиралось до горизонта, постепенно сливаясь с ним. Потом они повернули на север, и гора скрылась из глаз. А несколько часов спустя, когда ночь опустилась на бесконечные и прекрасные пшеничные поля Кампании, Тонио был единственным из пассажиров, кто плакал.

Часть пятая

1

Кардинал Кальвино прислал за ними, едва они прибыли. Ни Тонио, ни Гвидо не ожидали, что эта честь будет оказана им так скоро. Они немедленно последовали за одетым в черную сутану секретарем наверх. Паоло поспешил следом.

Ничто из виденного в Венеции или Неаполе не смогло подготовить Гвидо к восприятию этого громадного дворца, расположенного в самом центре Рима, не более чем в двадцати минутах ходьбы от Ватикана, с одной стороны, и примерно на таком же расстоянии от площади Испании — с другой. За мрачным желтоватым фасадом скрывались коридоры, уставленные античной скульптурой, стены, увешанные фламандскими гобеленами, и внутренние дворики, сочетавшие греко-римские элементы с колоссальными современными статуями у ворот, фонтанами и прудами.