Плач кукушонка

Влад снял с полки, дал ей в руки, и они направились к кассе. Неожиданно посреди пути она резко остановилась и попросила вернуться, поставить медвежонка на место.

— Не надо, папочка.

Влад пристально посмотрел ей в глаза.

— Почему?

Света молча, показала на цену.

— Ну и что?

— Дорого, папочка, ты и так столько денег на меня потратил. Проживем без медвежонка.

— Нет, милая, как раз без медвежонка мы не сможем. Он нам очень нужен, как память.

И уже на улице:

— Ну что, ребенок, устала?

— Не-а, — весело ответила Света. — Папа, это что, все мне? Так много всего!

— Ну не мне же. Согласись, что из всего я могу только медвежонка на руках поносить.

Света, счастливо смеясь, вскарабкалась к нему на ручки, попросившись немного посидеть у любимого папочки.

— Я уже не помню, когда меня брали на ручки. Наверное, никогда, хотя и бабушка, и дедушка меня очень любили. Бабушку я уже плохо помню. А деда сам болел, что в пору, хоть самого на ручках носи. Мне всегда так хотелось на ручки, но, казалось, что этого никогда не случится. И я мечтала свою дочурку все время носить на ручках. Я слезу, ты, наверно, устал.

— Да нет, ты воздушная, совсем без веса. Так что, посиди еще. Идем в кафе, перекусим немножко.

— Папа! — воскликнула Света удивленно. — Мы сегодня ели уже, ты что, забыл?

— Забыл, — грустно вздохнул Влад. Он понял, что ребенок последние годы даже один раз в день не всегда питался. Не скоро привыкнет к человеческой жизни. И, если бы не его постоянный контроль за жизненно важными процессами в организме, то она и от этой еды давно бы уже загибалась. Но с самим исцелением он пока не спешил. Ему требовалась натуральная справка о состоянии ее здоровья, чтобы вынудить чиновников пойти на разрешение удочерить вопреки закона. Главное — получить настоящее свидетельство о рождении с записью в строке с отцом со своим именем. А на чистоту законности плевать. Пусть законы правильные сочиняют.

— Тогда побалуемся мороженым. Не против?

— Не знаю. Я его, наверно, никогда не еле. Только издалека видела.

— Мы с тобой еще много чего увидим. И съедим.

Влад усадил ее за столик возле кафе и сбегал за мороженым. Научив, как лучше и безопасней его съесть, Влад отлучился к киоску за газетами и журналами. Когда вернулся, Света умудрилась даже испачкать новую прическу. Говорить он ничего не стал, так как ребенок был на грани истерики. Просто подвел ее к колонке и слегка отмыл.

— Леди катастрофа, — резюмировал он. Любой прием пищи заканчивается банно-прачечной процедурой. Хорошо, в запасе было два пакета с одеждой. И Влад прямо возле колонки сменил ей платье. — Я так думаю, что с тобой надо всегда иметь запас платков и верхней одежды.

2

Когда был жив дедушка, Света очень редко смотрела телевизор, так как он часто ломался, а денег на ремонт не было. Дедушкин знакомый дядя Вася иногда ремонтировал его, тяжело вздыхая, напоминая, что его ремонтировать не имеет смысла. Пора обновлять на цветной. Но такое было просто нереальным.

И вот сейчас, когда папа уходил на службу, Света просто не могла оторваться от экрана, поражаясь, как много информации и интересного передает этот, как все обзывают, ящик. А еще, можно одновременно что-нибудь читать или несложное решать и слушать, одним глазом поглядывая на экран.

Папа вечерами слушает только новости, поэтому Света тоже не смотрела на экран, стараясь больше времени общаться и слушать папу. Он тоже не меньше телевизора знает. А еще его можно переспросить.

На третий день, то есть в среду, Света влипла в курьез, что до сих пор стыдно и смешно. После обеда, проводив папу, она читала, писала, так как на улице в обед обычно никого нет, несмотря на каникулы. Но в жару гулять не хочется никому. Этого хватает вечером допоздна. Потом ей захотелось просто отвлечься и погулять по квартире. Она любила изучать свое новое жилье.

Случилось это на кухне. Открыв холодильник, увидела половину банки своего любимого какао с торчащей в ней чистой ложкой. Облизнулась, проглотила слюну, но не решилась брать без спроса. Тем более, только что папа кормил обедом. Однако холодильник закрывать тоже не хотелось. Банка манила магнитом, не оторваться. Любовалась долго. Потом осмелела и облизала ложку. Так вкусно, что прямо голова закружилась. Далее уже плохо соображала, как еще раз-другой облизала. Опомнилась только, когда уже банку натирала пальчиком до блеска, облизывая с него следы вкуса какао.

Она ужаснулась от содеянного. Что теперь будет, как она посмела без спроса съесть все дочиста? Ждала прихода Влада с ужасом, тряслась, как в лихорадке. Чего только не лезло в голову. И выгонит из дома, что тогда делать ей? А ведь будет прав. Нельзя было уступать своим вкусовым инстинктам. Как теперь оправдаться, чтобы поверил и простил.

Когда скрипнула входная дверь, она вжалась в диван и прижала к лицу, уже полюбившегося, купленного в воскресение, медвежонка в клетчатом костюмчике.

Влад с порога крикнул: