Плач перепелки. Оправдание крови

— Нет, это ближе, — сказал Холодилов. — Сволочи, сбили над самой деревней. Два «мессера». Даже отрулить не дали. Теперь вот пожар. Горят избы. А летчик не успел выскочить. Низко летел. Кому-то снова сегодня нехороший сон приснится…

— Мы тут с товарищем Чубарем решили: надо взрывать мост.

— А я о чем тебе все время толкую? — склонил набок голову Холодилов.

— Все равно, — не обращая внимания на укоризненное замечание, продолжал Шпакевич, — немцы до утра не попрутся сюда. У них, должно быть, ночлег.

— Н-да, воюют фашисты с комфортом, — сплюнул Холодилов. — Все по расписанию. Обед, сон… Хотел вот какой-то чудак напугать к ночи, так и то не удалось!..

Красноармейцы постояли еще немного, словно скорбя, а затем двинулись к шалашику. Чубарь решил не отставать от них. В шалашике на увядшей траве лежали две красноармейские шинели и винтовка, видно, Шпакевича, так как Холодилов свою все это время носил при себе. Шпакевич сел на корточки, начал выбирать из шалашика вещи. Вот он подал Холодилову какой-то ящик. То была взрывмашина. Чубарь понял это, когда увидел, что от нее к мосту шел вдоль берега Деряжни черный шнур. Холодилов тут же достал из кармана ручку, приладил к ящику, сразу вспыхнула красная лампочка. Можно было производить взрыв. Шпакевич приказал всем спрятаться под обрывом, куда не могли долететь обломки, хотя заряд под средней опорой моста они положили небольшой. Холодилов прихватил с собой и взрыв-машину. Некоторое время Холодилов и Чубарь ждали под обрывом Шпакевича, тот почему-то задерживался возле шалашика. Холодилов сказал в друге сожалением:

— Напрасно спешим. Можно было бы сходить еще на ночь в деревню. К молодицам.

— Ну, времени для этого было достаточно, — засмеялся Чубарь.

— Разрешения ждали, — пошутил Холодилов. — От местного начальства — справку, заверенную печатью.

— Моя печать на белоглиновских молодиц, наверное, не подействует, — сказал Чубарь. — Тут не мое хозяйство.

— Тогда, может, на девок? — не переставал балагурить Холодилов.

— На девок тоже.

— Это они напрасно, — усмехнулся Холодилов. — Все равно немцы попортят. И без справок, и без печатей.

Чубарь с подчеркнутым интересом вдруг глянул на Холодилова, спросил:

— А у тебя семья есть?

— Нет, я холостой.

— А батька с матерью?

— Родители есть.

— Мне Шпакевич говорил, что ты сибиряк.

— Не совсем чтобы сибиряк, однако же…

— До вас далеко еще…

— Далеко.

Они замолчали. Холодилов почувствовал укор в словах Чубаря, который неожиданно перевел его шутливый разговор на вещи, всегда заставлявшие умолкать и задумываться самых отчаянных трепачей.

Наконец к ним спрыгнул Шпакевич. Подошвы его сапог глубоко вмялись в намытый песок на берегу, и следы, которые отпечатались у реки, начали наполняться водой, сочившейся снизу. Шпакевич опустился на колени, обхватил обоих за плечи, будто хотел столкнуть лбами, и зашептал Холодилову на ухо:

— Крути, брат!

Холодилов поставил взрывмашину на ракитовый корень, что локтем торчал из обрыва, забеспокоился:

— А там, на мосту, никого нет? Может, зевака какой вышел?

— Кого теперь понесет! — сказал Шпакевич. — А коли немцы, так сам бог велел!

Чубарь привстал, посмотрел на мост.

— Кажется, никого…

— Ну, машиночка, не подведи! — Холодилов потер руки.

В ожидании взрыва Чубарь втянул голову в плечи — дело это для него было непривычное, и потому даже захолонуло внутри.

Холодилов повернул ручку. Но взрыва не последовало. Обеспокоенные красноармейцы переглянулись, в глазах у каждого было недоумение. Шпакевич кивнул головой, показывая, давай, мол, еще. Холодилов снова повернул ручку. И на этот раз не последовало взрыва. Тогда Шпакевич взялся сам. Однако и у него взрывмашина не сработала — лампочка не потухала, а контакта не было. То ли выходная клемма отошла, то ли подвела мина, которую вместе с толовыми шашками саперы привязали к опоре под мостом.

— Холера, — почесал голову Шпакевич.

Холодилов вытер тыльной стороной ладони вспотевшее лицо.

— Этого еще не хватало!..

— Представляю, — нервно засмеялся Шпакевич, — что было бы с нами, если бы по мосту действительно…

Холодилов, встав во весь рост, бросился бежать к мосту — надо было проверить заряд. Вернулся оттуда, растерянно развел руками, мол, там все в порядке, а… Тогда Шпакевич снова начал поворачивать ручку взрывмашины, и снова напрасно.

Чубарь видел, как мучительно соображал что-то Шпакевич.

Наконец тот зло сказал:

— Черт, хоть еще один пожар разжигай!

— Но как? — пожал плечами Холодилов, он чувствовал неловкость перед товарищем за свою взрыв-машину.

— Конечно, самое лучшее — облить бензином, — с издевкой сказал ему Шпакевич.

— Чего захотел! — покрутил головой Холодилов.

Чубарь сразу же по-хозяйски прикинул:

— На этот мост хватило бы воза соломы.

— А что, председатель правду говорит, — ухватился за эту мысль Холодилов.

Прикрыв рукой рот, Шпакевич постоял в раздумье.

— Никуда не денешься, — буркнул он наконец сквозь пальцы, — придется действительно таскать на мост солому.