Плач по красной суке

Клавка боготворила нашего падшего ангела, она трепетала перед ней, робела и постоянно следила за ней взглядом побитой собаки, которая боится пропустить любой каприз своего хозяина и терпеливо ждет знака, чтобы тут же со всех ног броситься выполнять его приказ.

Помню, однажды осенью был сильный ливень. Редкий случай осенней грозы. Мы теснились под навесом за проходной и с нетерпением ждали, когда же этот дождь поутихнет и мы после работы сможем добраться домой.

— Нет, это выше моих сил! — капризно воскликнула Анжелика. — Сколько можно тут торчать?! Клавочка, ангел мой, отнеси меня в машину! — И она подпрыгнула и повисла у Клавки на шее, как ребенок. А Клавка вдруг зычно заржала, подхватила фею на руки и, бултыхая по воде ножищами, понесла свою драгоценную ношу через улицу к машине. Они даже не оглянулись на наши вытянутые физиономии; казалось, они сразу же забыли не только про нас, но и вообще про весь род людской. Они весело и беззаботно хохотали. Только возле машины Клавка вдруг будто опомнилась, замешкалась и растерянно оглянулась, но Анжелика уже запихивала ее в машину, которая тут же фыркнула и укатила прочь.

Мы в замешательстве молчали.

Второй случай был еще более рискованный и откровенный. Он на многое открыл нам глаза.

На мартовские праздники у нас состоялась автобусная экскурсия в Псков. Анжелика отправилась с нами. Ехали мы очень долго, зачем-то заезжали в Нарву, поэтому прибыли в Псков поздно, усталые и разбитые.

Заказанные нам номера тем временем заняли другие туристы, и нас разместили в плохой гостинице, в общих номерах без удобств. Грязные и голодные, мы повалились на койки. Но тут наша принцесса вдруг распсиховалась. Она, видите ли, не привыкла ложиться спать голодной и немытой, к тому же забыла дома любимый дезодорант, и теперь ей повсюду воняло; к тому же на продукты питания, которые она взяла с собой в дорогу, кто-то сел и они превратились в кашу; в довершение всего возле рукомойника она обнаружила тараканов, а в собственной постели клопа. Тут с ней началась истерика. Она сидела посреди комнаты за столом и обливалась горючими слезами.

Клавка, которая всю дорогу прикладывалась к своей фляжке, храпела богатырским сном. Пришлось нам самим утешать и ублажать этого капризного ребенка. Мы терпеливо возились с нею полночи, увещевали, кормили таблетками, отпаивали чаем. Она же все плакала, уронив голову на стол, тихо и безутешно, и наотрез отказывалась ложиться в свою клопиную постель. Так и заснула — голова на столе. Мы уже хотели потушить свет, когда она вдруг поднялась и, как сомнамбула, пошатываясь пересекла комнату и залезла в Клавкину постель. Клавка во сне, будто по привычке, обняла ее, прижала к себе, поцеловала, и обе они погрузились в сон.

Наутро все мы встали несколько помятые и сконфуженные. Наш падший ангел продолжал спать в Клавкиной постели. Сама же Клавка встала раньше всех, сбегала за свежими булочками, достала где-то кипяток, заварила чай, и, пока мы просыпались, она сидела за чисто сервированным столом и пила чай, прихлебывая из блюдца громко и аппетитно.

— Что вы ежитесь-корежитесь? — громогласно затрубила она, когда мы собрались за чайным столом. — Да, я люблю Анжелику как собственного ребенка.

— Ты бы лучше собственных детей побольше любила, — хмуро огрызнулась Брошкина. Спросонья она была вялая, разбитая, едва ворочала языком и походила на болотную кикимору и на утопленницу одновременно.

Клавка свирепо нахмурилась.

— Ты мне моих детей в нос не тычь! — грозно закричала она. — Я своих детей рожала от всяких подонков и ублюдков, вот и выросли такие же идиоты, как их папочки.

— Думаешь, только папочки виноваты, а сама бы ты родила Анжелику? — косо усмехнулась Брошкина.

— Да, — согласилась Клавка, — Анжелику мне, пожалуй, не родить никогда в жизни. Анжелики вообще редко родятся.

Наша фея уже проснулась, но не вставала. Она нежилась в постели, с интересом прислушиваясь к странному разговору.

— Мамочка, мамулечка! — лукаво и томно произнесла она. — Дай мне чайку в постельку!

Клавка вздрогнула, словно от удара, и тут же испуганно засуетилась. Под нашими пристальными взглядами она аккуратно вымыла стакан и ложку, налила чай, положила рядом булочку, предварительно выбрав получше, понесла чай и поставила на стул рядом с постелью Анжелики. Та томно потянулась, потом быстро приподнялась, обхватила Клавкину шею руками, звонко поцеловала ее прямо в губы. Несколько сконфуженная, Клавка вернулась к столу и некоторое время молча пила чай.

— Я бы хотела иметь такую волшебную коробочку, — внезапно тихо сказала Клавка, — чтобы спрятать туда Анжелику и повсюду носить с собой.

— Есть такая сказка, — сказала Варька. — Кажется, это из «Тысячи и одной ночи». Там красавица из сундучка была сущим дьяволом и немало наделала гадостей, пока ее в сундучок не упрятали.

— Вроде нашей принцессы, — ехидно подключилась Нелли.

Клавка свирепо нахмурилась.

— Даже гадости у Анжелики волшебные, — отвечала она. — Не то что у тебя.