Плач по мечте

Он прошел по крепким доскам на полу и встал спиной к входной двери. Да, это была та же комната. Только кладовки еще не было. Видимо, ее сделали позже, снеся часть стены, где устроили небольшую темную комнату. А вот шкаф стоял точно на том же месте. Он почти врос в пол, и доски продавились под его тяжестью.

Артем подошел к оконному проему и снова посмотрел вниз. Те же дети, мамочки с колясками, проезжающие машины. Его просто тянуло спуститься вниз и вдохнуть в себя всю эту странную атмосферу. Но Артем не решился на это, а просто вошел в открытые двери шкафа и оказался в комнате старика. Как и говорил Линдерман, прошло ровно полчаса с той минуты, как он вошел в шкаф.

С момента смерти старика прошло сорок дней, но Артем так и не смог выбросить его вещи. Он снял с вешалки и аккуратно сложил в большую коробку две пары старых заштопанных брюк, несколько клетчатых рубашек, шерстяную безрукавку и обрезанные валенки. Белую футболку-поло и зауженные брюки с ровными стрелками Артем отложил на кровать. К ним он положил черные ботинки и, немного подумав, принес из коридора кепку, купленную когда-то на рынке.

Последней Артем вынул из шкафа коробку из-под конфет «Ассорти». В ней аккуратными пачками были сложены большие и замасленные купюры. Деньги были разного номинала. Видимо, старик скупал их у нумизматов для своего приемника. Годы выпуска купюр были разные: от тысяча девятьсот двадцать седьмого до тысяча девятьсот пятидесятого. Артем заглянул в интернет и отложил деньги, которые были в ходу в сорок шестом.

Еще в коробке лежали документы: трудовая книжка И. М. Линдермана, членский партбилет, книжка о присвоении И. М. Линдерману звания ветерана труда и значок ГТО. Значок Артем сразу приколол на отложенную футболку и уселся на кровать, держа в руках пожелтевший листок, сложенный вчетверо. Сквозь тонкую бумагу просвечивались буквы, выбитые печатной машинкой.

«Свидетельство о рождении.

Иосиф Михайлович Линдерман.

14 февраля 19.7 года.

Пол мужской.

Отец: Михаил Осипович Коновал.

Мать: Сара Израилевна Линдерман.

Национальность: еврей.

Место рождения: город Ростов».

Дальше шла синяя печать Ростовского ЗАГСа и размашистая подпись секретаря. Точный год рождения прочитать было невозможно. Третья цифра попадала прямо на сгиб, и на бумаге был виден только ее верхний крючок.

— Та-а-ак… — почесал бритый затылок Артем, — свидетельство о рождении, говоришь? Четырнадцатое февраля, говоришь? А если не тридцать седьмой, а двадцать седьмой? Тогда в сорок шестом, выходит, девятнадцать? Пойдет!

Артем аккуратно сложил в старый кожаный кошелек свидетельство о рождении и сунул туда же несколько купюр. Погладив футболку и брюки, Артем начистил гуталином ботинки, оделся и открыл дверь в шкаф.

Улица встретила его ярким солнечным светом и летним зноем. Вокруг шумела жизнь. Пели птицы, во дворах звучали детские голоса и смех, а издалека доносился звон проезжающего трамвая.

Артем вышел из парадного подъезда, который в его времени был наглухо замурован, и шагнул на тротуар, вымощенный мелкими камнями. Наперерез ему шел все тот же лысый толстяк с портфелем.

— Здравствуйте, товарищ! — Артем чуть приподнял козырек кепки. — Не подскажете, который час?

— И вам здоровья, — толстяк посмотрел на Артема и снял свою кепку, — выходил из дома — было одиннадцать, — мужчина достал носовой платок, вытер мокрую лысину и провел им по внутреннему ободку кепки. — Ну и жара сегодня. Прямо как в июле сорок третьего. Помните? Когда наши под Курском сражались?

— Как такое можно забыть? — улыбнулся ему Артем и, коротко кивнув, направился выше по улице, в сторону арки, ведущей во двор дома.

По другой стороне широкой мощеной дороги шел тот самый милиционер, который в прошлый раз преследовал Артема. Он внимательно посмотрел на крепкого высокого парня, в белой футболке со значком на груди и, не заметив ничего подозрительного, улыбнулся ему и вскинул руку под козырек. Артем в ответ приподнял кепку и кивнул головой.

Двор практически не изменился, только дорожки вместо асфальта были посыпаны мелкой щебенкой, а гриб над песочницей был железный. Артем стоял точно на том месте, где в его времени была лавка, на которой он частенько пил пиво с друзьями.

Дом представлял из себя колодец с двумя арками, расположенными друг напротив друга. Всего в доме было десять подъездов: по два подъезда со стороны арок и по три с других сторон. Бомба попала точно посередине, обрушив одну из арок. Подъезд, где находилась квартира Линдермана, почти не пострадал, но, видимо, взрывом выбило окна и покорежило полы.