Плач по тем, кто остался жить

То бишь Свиридов хотел сказать, что свидетель пристрастен и плохо относится к нему, но не подумал и бухнул, что пришло на язык.

Неправдиво показание, что он служил в белых год и два месяца.

Он участвовал в апреле в пленении отряда Подтелкова и в апреле же (на Пасху) в подавлении восстания иногородних.

И он же говорит, что отряд Сенина, куда он был зачислен, переформировали в 33-й казачий полк.

То есть его службу в белых войсках можно смело считать с апреля 1918 года. Если подойти формально, только лишь с 33-го полка, то тоже не один год и два месяца, поскольку Свиридов говорит, что перешел на сторону красных с декабря 1919 года.

То есть 33-й полк тогда формировался аж до октября 1918 года? Нет, потому что в боях с красными Свиридов получил ранение и служивший в нем его брат был убит в 1918 году. О чем есть его показания. Пока он лечится и не стал негодным к службе, военнослужащий продолжает числиться в армии.

Признали негодным – он уже не в армии, но только с того момента, как признали негодным.

Но ни суд, ни следствие не обратили внимание на два факта.

Первый – в конце 1918 года Донская армия развалилась, и казаки по большей части разошлись по домам. Это описано и в исторических трудах, и в том же «Тихом Доне».

Свиридов же остался в белой армии, продолжая служить в ней с марта до декабря 1919 года, как он показывал.

А что это нам говорит? То, что он продолжал воевать против Советской власти. Если его апрельские геройства могут быть отражением его темноты и неразвитости, подпертыми молодецкой удалью, то к развалу фронта он уже сам был ранен и лишился брата, убитого в бою. То есть он уже понял, что делать дальше.

Если он не сказал себе: «Наплевать, наплевать, надоело воевать», то перед трибуналом стоит куда более серьезный враг Советской власти, чем хочет рассказать.

Или перед нами опять фокусы Свиридова с биографией.

Он мог, подобно тому же Григорию Мелехову или его реальному аналогу Ермакову, уйти с фронта во время развала, потом снова поучаствовать в Вешенском восстании и снова попасть в белую армию.

Такое стоило скрывать, если оно было.

Но оба варианта плохо говорят о Свиридове.

Теперь про переход Свиридова к красным в декабре 1919 года (или позже).

Конечно, если Николая Семеновича со товарищи где-то прижали и предложили: «Переходи на сторону Зла, у нас есть печеньки», то куда ему уже деваться?

А если нет? Тогда переход к красным нелогичен и опасен. Свиридов все же рядовой казак и не сильно развит, а тем паче не владеет информацией о состоянии дел на всем фронте.