Плачь, принцесса, плачь

— Здорово! Кир, я в школу к малому заходил, вставили мне там по полной, — Игорь начал извиняться с порога и тут же заткнулся, поняв, что старший углублен в бурную мыслительную деятельность.

Кинул сумку на край стола и остановился по правую руку от Трефилова, склонившего набок голову и молча рассматривавшего снимки.

— Он убил сначала водителя «скорой» Голубева, потом Шестакова.

— Да, он будто намеренно показывает, что эти две смерти связаны между собой, — Игорь отодвинул ближайший стул и сел на него, взяв со стола фотографию подвешенного к дереву мужчину. И если бы не вырезанные у него на обоих запястьях часы, то Голубева точно назвали бы самоубийцей: некогда шофёр «скорой помощи» пропил и семью, и квартиру, и работу. Переселился жить в деревню в обветшалый отчий дом, во дворе которого и было обнаружено его тело.

— Какие новости из больницы?

Трефилов тяжело посмотрел на Круглова, и тот едва не поёжился. Знает мужика уже года три, а всё так же тушуется под его взглядом умных зеленых глаз из-под широких насупленных бровей.

— Пока особо никаких. Изъял из архива личные дела Шестакова и Голубева. Действительно работали вместе какой-то период времени. Были в одной бригаде. При этом особую дружбу не водили. Либо о ней неизвестно жене Шестакова, работавшей в той же больнице медсестрой. К друг другу в гости не ходили, если и пили вместе, то обычно всем персоналом на праздниках.

— Нужно вызовы смотреть. Куда ездили и к кому. Когда.

— Эта информация тоже… изъята. Осталось только, — Игорь бросил грустный взгляд в сторону своей черной прямоугольной сумки с длинной ручкой, — изучить ее досконально.

Трефилов удовлетворенно кивнул и снова погрузился в свои мысли. Круглов всегда поражался тому, как старшему удавалось распутывать самые странные и тяжелые дела. Тот по привычке даже не смотрел фотографии, и Круглов догадывался, что следователь просто запоминал трупы, их расположение и окружающую обстановку места происшествия еще во время выезда. Это одновременно восхищало и пугало мужчину.

Протянул руку и взял фотографию блондинки с зашитым ртом. Стена позади нее была испещрена надписями, нанесенными кровью.

— Другой город, другой способ убийства… Женщина. Все остальные — мужики. Почему ты думаешь, что есть что-то общее между делом, навязанным нам сверху, и «нашими» трупами?

— Я так не думаю, — коротко и безапелляционно, а сам смотрит так, будто сейчас руку отрубит, если Круглов не положит фото обратно. Мужчина догадался, что нарушил какой-то своеобразный трефиловский порядок, и тут же аккуратно вернул снимок на место.

— Я так не думаю, — Трефилов смягчился, возвращаясь в реальность, — Но она… Понимаешь, не было следов изнасилования, не было насильственных действий сексуального характера. Молодую девку, приехавшую в деревню к бабке, просто так убили едва не в первый вечер? И убили как? Жестоко! Издевались над ней часами.

— Мог быть просто маньяк заезжий, гастролёр. Перекрывался после серии преступлений. Или, наоборот, только-только начал свою «профессиональную» деятельность, тварь! Хотя нет… Слишком всё «чисто» сделано.

— Правильно. Мог быть. Как и Шестакова. Маньяк заезжий.

— Как и Голубева. Как и Брылёва, наркошу того, которому вены вскрыли по всему телу и засыпали всего коксом. Как и его дружка, Наумова.

— Как и Голубева. Как и Брылёва. И Наумова… Маньяк заезжий. Грёбаный заезжий маньяк-меломан?

Круглов вскинул голову и почувствовал, как мурашки пробежали по телу. Только что Трефилов дал понять, что обладает некоторой информацией. А тот скупо улыбнулся одними уголками губ и кивнул на самый крайний снимок. Игорь пододвинул его к себе кончиками пальцев.

— Музыкальный диск, небрежно брошенный в самом углу подвала. А это, — Трефилов с азартом бросил прямо перед помощником другое фото, — из «Предела». И тоже диск музыкальный. Голубев «повесился», видимо, слушая это, — еще одна фотография, на которой крупным планом самый обычный диск CD-R. — А вот мелодия смерти Брылёва и Наумова, товарищ помощник следователя.

— И под какую музыку нынче людей потрошат, Кирилл Алексеевич? — Круглов стиснул челюсти, он терпеть не мог таких вот психопатов, загадывающих идиотские ребусы следствию.

— Под разную, Игорь Иванович. Под разную. Но, что примечательно, на каждом из этих дисков записана только одна песня. Всегда разная, но одна.

— Прослушал их?

— Ни хрена ничего непонятно. То ли Чистова была девушкой меломана…

— Джокера.

— Что?

— «Джокер» ему подходит больше, — Круглов ткнул пальцем на небольшое изображение разукрашенного лица известного персонажа комиксов, нанесенное на каждый диск.

— Хорошо. Девушкой Джокера, изменившей ему… но тогда причем тут бригада «скорой помощи», мать вашу?! Причем тут торчки? Какая между ними связь?

— Если она вообще есть!

Трефилов резко поднял один из снимков, вглядываясь в него, и Круглов нехотя потянулся за своей сумкой, в душе матеря больных уродов, присваивавших себе права самого Господа Бога.

* * *