Плачь, принцесса, плачь

Мысли вернулись к звонку судьи, и Дмитрий сложил руки на груди, продолжая вглядываться в начищенное до скрипа окно. Григорий Михайлович Журавель, судья, с которым у него были продолжительные деловые отношения. Именно так — отношения. По — другому это сотрудничество адвоката и судьи трудно назвать. Некогда одногруппник отца, он был частым гостем в доме, присутствовал на семейных праздниках и вел дела еще Белозерова — старшего.

Если бы не он тогда… много лет назад, то пусть и не полетела бы в тартарары блестящая адвокатская карьера Дмитрия Лазаревича, но и авторитет в профессиональной сфере зарабатывался бы не один еще год.

После нескольких не особо крупных дел, выигранных в районном суде, Диме предложили взяться за громкое убийство нескольких людей, совершенное Константином Тумановым. Что примечательно — зарезал он свою собственную семью. Это Журавель отцу и предложил, а тот приказал тогда Диме взяться за защиту Туманова. Так и сказал: «Несмотря на фамилию, никто не будет связываться с неоперившимся юнцом с адвокатским кейсом под мышкой. Нужна история громкая, пусть и заведомо проигрышная. Тебе необязательно вытаскивать ублюдка из тюрьмы, таких тварей нужно сажать. Достаточно скостить ему срок и отправить на принудительные меры медицинского характера. Это уже другой уровень, сын».

Сейчас Дмитрий понимал, что судьба молодого парня была предрешена еще до того, как прозвучал приговор. Но тогда в нем еще играли амбиции. Он же был не просто Васей Пупкиным с улицы. Он был Белозеровым, а это значило, что он хотел выиграть и утереть нос папочке, заранее решившему, что сын неспособен на большее. И Дима начал копать. Он встречался с подозреваемым и очень внимательно слушал его. Ему иногда казалось, что он сам присутствовал в том доме в страшный день убийства — настолько четко рисовал ему эту мысленную картину Туманов. Сгорбившийся, осунувшийся, с черными кругами под глазами, он бубнил монотонным голосом одну и ту же историю, терпеливо отвечал на все вопросы своего защитника, глядя с неверием исподлобья. Хотя тот побиться о заклад мог, что парень всё же надеется на справедливость. Да, Белозеров был уверен, что Константина попросту использовали, как неплохой вариант для закрытия дела. Этот случай вызвал широкий общественный резонанс, и следствие стремилось скорее найти виновного. Им и был выбран Константин Туманов, к собственному несчастью не сумевший достоверно объяснить суду свое отсутствие на сборах в составе футбольной команды. Кстати, Дмитрий ко времени заседания уже знал точно, что подзащитный провел эти дни с Чистовой — малолетней сучкой, которая со слезами на глазах отрицала показания Туманова, утверждая, что незнакома с ним. Но это было после того, как Дима сам лично заплатил ей немалую сумму за эту ложь. После того, как он по наводке Туманова увидел браслет, который узнал сразу же. Тонкий серебряный браслет с гравировкой волчьей пасти, про который тот шепотом рассказал, что нашел его возле трупа сестры, когда пытался ухватиться хотя бы за что-то, оседая на пол в то время, как врачи «скорой» пытались нащупать у девочки пульс. Парень попробовал было сунуть эту улику одному из оперативников, но его попросту послали, отобрав украшение, впоследствии даже не приобщив к материалам дела, а оставив в вещах подозреваемого.

Дмитрию даже сейчас при воспоминании того шока, который он испытал, глядя на тонкий овал серебра, становилось жарко. Если бы не крошечный скол у самой раззявленной пасти волка, он бы решил, что это всего лишь похожий. Всего лишь аналогичный тому, который он когда-то в пылу страсти дарил одному из своих любовников.

Дмитрий позвонил Леониду в тот же день и уже по голосу собеседника понял, что тот под дурью. Договорился о встрече с ним, а самого, пока ехал к месту назначения, омерзение брало только от одной мысли, что когда — то имел с этим человеком близкие отношения, касался его кожи поцелуями и позволял ласкать себя. Нет, он не жалел бывшего партнёра, скатившегося так низко. Единственное, что он чувствовал, зайдя в убогую полупустую двушку к Лёне, это чувство гадливости. Оно же сопровождало его на всём протяжении разговора, пока он с осознанием собственного превосходства излагал свою версию случившегося в доме у Тумановых. Триумфально отметил про себя, как забегали некогда живые, а сейчас заметно поблекшие глаза Брылёва, и снисходительно улыбнувшись, предложил самый лучший на его взгляд вариант.

— В общем, знай, Леонид, я буду давить на следствие, требуя более тщательной работы с этой уликой, — демонстративно повертел в руках аксессуар, который был отдан ему одним из оперативников за небольшую мзду, — и ты меня знаешь, я своего всё равно добьюсь. А если пойдешь с чистосердечным, то помогу тебе свалить всё на дружка твоего, как там его? Или их несколько было? Ты же, наверняка, не один на убийство шёл?