Плач серого неба

— Дядька! Ну ничего ты не понимаешь. Ни на какие дела Астан сам не ходит никогда! Он же главный, ему дома сидеть. И Бурка не отпускает далеко, — глаза девчонки прижмурились, а губы снова запрыгали, — лучше бы я попозже с докладом пришла, ничего б не видела… А у меня мой половинчик на соседней улице живет, я че, виновата?.. — ну вот, опять всхлипывает. — Да я же говорю, этот седой такое плел, такое! Что-то про то, мол, что он Астану отец…

— Гм. Астан же, вроде бы, человек? — негромко спросил я, прекращая прятаться за чашкой с кофе, — а гость, как ты говоришь, альв? Что-то не сходится.

Эк она на меня сразу уставилась! И взрослые-то альвийки так не смотрели, когда я отказывался принимать гонорар иначе, чем деньгами.

— Ты, говорят, сыщик, дядя? И какой же ты, на хрен, после этого сыщик? Альвини много видел? Че, все на альвов похожи? Не знаешь, чо сказать — заткнулся бы вообще!

Последним взглядом она словно добила поверженного на лопатки меня. Отвернулась и молча, сердито завсхлипывала. Карл укоризненно таращился поверх очков, но все равно я догадался не сразу. Ну да. Уши скорее человеческие, сложение хрупче — плечи широковаты, фигура коренастее, чем следует, но совсем чуть-чуть. Не приглядываться — не заметишь. Но если все-таки присмотреться, да приложить к результату реакцию на вопрос о полукровках… Ясно. Но вины я не ощущал — с чего бы? Никто не озаботился предупредить меня о больных местах ранимой беспризорницы — откуда тут взяться мукам совести? Альвы, как я уже говорил, крайне редко живут на улицах. Встретить одну из представительниц гордого народа, особенно столь юную, и узнать, что ее стезя — облегчение кошельков богатых аристократов, — событие достаточно невероятное само по себе, чтобы не заниматься дополнительными изысканиями.

— Хорошо. Извини, продолжай. Итак, ты решила, что Астан — альвини.

— Без тебя знаю, чего я решила, — буркнула девчонка. Прерывисто вздохнула, прошершавила ноздри рукой от кисти чуть ли не до локтя, снова воззрилась на меня. — Это ведь ты к нему приходил вчера? Фамилия — Брокк, так?

— Есть и такая вероятность.

— Да харэ вертеться, я тебя видела. А ты меня, кстати, нет, понял? — Она говорила, а недосохшие слезы сбегали по щекам и скатывались с губ. Шмыгая порозовевшим носом, словно расставляя ударения в доверху налитых бравадой словах, она выглядела особенно трогательно. — Ну, короче, к тебе у меня тоже разговор есть, — одинокая капля сползла на крыло носа, свесилась блямбой — девчонка яростно мотнула головой, стряхнула. — Короче, вот. Астан был сам не свой, отвечаю. Я его давно знаю. И седой этот с ним что-то такое сотворил, от чего старшой съехал с катушек. Его надо спасать. И ты, сыщик, мне поможешь, понял? Потому что твой заказ Астан отдал мне. И я знаю, с кем и о чем говорить, а ты — нет.

Не то чтобы уела…

— То есть, ты хочешь, чтобы я бросил свое дело и принялся за твое?

— Вот именно. И попробуй только отказаться. Будешь делать мое дело — получишь свое.

— А ты понимаешь ли, девочка, что у меня попросту нет столько времени?

— А кого оно колышет, твое время-то? Баш на баш.

К лицу прилила кровь, толчком в скулу напомнила о недавних побоях, и я невольно коснулся больного места. И попробовал успокоиться.

— Я уже платил деньги за твою работу.

— Да ну? Чем докажешь? Я твоего золота не видела.

Ага. И не видела именно золота.

— Так. То есть, ты сейчас намекаешь, что подтвердить это может только Астан? Но ведь сама сказала, что именно он поручил тебе мое дело.

— Я? Да ни в одном глазу.

— Карл?

Но Тронутый был настолько погружен в бессмысленное вращение некой рукояти на Аппарате, что до него было никак невозможно достучаться. Понятно. Дело ваше.

— Так. Сейчас, наверное, я поскриплю зубами, поверчу глазами, а потом начну в лучшем случае молить тебя о помощи и обещать все, о чем ты попросишь, а в худшем — сразу соглашусь на твои условия. И будет по-твоему. Правильно?

— Ух, какой догадливый — несмотря на пятна грязи, расчерченные дорожками от слез, ее лицо вдруг стало очень радостным, — именно так и будет. А то не видать тебе моей помощи, как своих ушей.

— А вот и неправильно, — возразил я. — У меня есть еще один вариант. Во-первых, помощи, как ушей, не увидишь именно ты. Во-вторых, сейчас я встану, надену шляпу, открою дверь и уйду отсюда навсегда. Меня с вашими детскими бандами и игрушечным начальничком не связывает ничего, кроме твоего драного заказа. А он останется на твоей совести. Нет, я непременно запомню и расскажу толпе знакомых, как астановы ребята держат слово, выполняют приказы и забывают о деньгах заказчиков. Уж в этом можешь быть уверена. А заказ я отдам другим. Взрослым. Которые, конечно, вашему брату в подметки не годятся, но, по крайней мере, плату отрабатывают несмотря ни на что. Хотя в одном правда твоя — я действительно буду скрипеть зубами от злости. Пусть это тебя утешит.