Плач соловья

Тут она лениво поднесла руку к своим текучим губам и облизала пальцы, покрытые чем-то красным и липким. Облизала неторопливо, смакуя. Мои глаза привыкли к розовому свету настолько, что я наконец разглядел: мы здесь не одни. На полу у кровати, укрытый густыми тенями, неподвижно лежал человек. Вернее, мертвец с проломленным черепом. На моих глазах Сильвия запустила пальцы в рану и выудила очередную порцию мозгов.

«Сильвия как раз закончила с очередным клиентом», как и сказал мистер Грей.

Взглянув на меня, она рассмеялась ещё раз.

— Девушке надо как-то жить. Нельзя даром быть тем, что я есть, но мне повeзло — плачу не я. Они приходят ко мне — мужчины и женщины на поводу у желаний, о которых они даже не подозревали, — и я позволяю им утонуть в моём теле. Пока они стараются, я получаю своё. Я забираю их желания, их страсти, их веру, их убеждения и в конце концов — их жизнь. K этому моменту им обычно уже всё равно. Потом я их съедаю. Их жизненная сила отходит ко мне, а плоть помогает удерживать форму. Необходим баланс между стабильностью и хаосом. Ты не захочешь видеть, на что я бываю похожа, когда не получаю своего. Да не смотри на меня так, Джон! Магия Кавендишей сделала меня всеми женщинами сразу— всеми, кого ты можешь желать. Мне это нравится! Те, кто приходит ко мне, знают, чем придётся платить, и им это тоже нравится! Это идеальный секс, свободный от пут и угрызений совести. Позволить себе все в лучшем из миров…

Она посмотрела на труп у кровати:

— Не жалей о нём, это пустая шкурка. Не нужен ни себе, ни другим. Только мне. И он умер с улыбкой, разве ты не видишь?

Ответить мне было нечего, да я и не смог бы.

Она потянулась, бессмысленно похотливая.

— Разве ты не хочешь меня, Джон? Я могу стать кем угодно, и ты можешь делать со мной то, что никогда не осмелишься сделать ни с кем. Смысл моей жизни — наслаждение, и моё тело способно на все…

— Нет.

Выдавить из себя это короткое слово стоило такого труда, что по лицу заструился пот. Я с детства приучил себя к самодисциплине, чтобы выжить. Я привык не получать того, чего хотел, и всё же мне пришлось напрячь все силы, чтобы не двинуться с места.

— Мне нужно… поговорить с тобой, Сильвия. Поговорить о Кавендишах.

— Знаешь, я о них даже не вспоминаю. Я теперь не интересуюсь большим миром. Я обзавелась своим собственным маленьким миром, и этот мир — совершенен. Я никогда не покидаю его. Я горжусь им! Ты пришёл поговорить о Тёмной Стороне? Она все так же лежит во грехе? Давно ли я ушла оттуда?

— Чуть больше года, — сказал я, шагая вперёд.

— Только-то? Мне кажется, прошли века. Впрочем, так и должно быть: в раю, как и в аду, время не спешит.

Я сделал ещё шаг. Её тело взывало к моему голосом древним, как мир. Заплатить придётся душой и жизнью, но мне стало всё равно. Почти. Кто-то совсем маленький глубоко внутри громко запротестовал, и я сделал то единственное, что мне осталось. Я воспользовался своим даром: открыл третий глаз и призвал ту Сильвию, какой она была когда-то.

Пронзительно крича, Сильвия забилась на постели. Как в калейдоскопе, одна форма сменяла другую и одно тело внезапно выделилось из множества других. Через некоторое время изменения прекратились. На постели осталась лежать Сильвия — обнажённая девушка с кожей нормального телесного цвета и хорошеньким, но вполне заypядным личиком. Она свернyлaсь калачиком и тяжело дышала. Я тоже задыхался, как человек, которому едва удалось не сорваться в пропасть. Эротическое напряжение в комнате резко снизилось, хотя и не исчезло совсем. Сильвия села на постели и посмотрела на меня обыкновенными человеческими глазами.

— Что ты сделал? Что ты со мной сделал?

— Я вернул тебе тебя, — ответил я. — Это свобода. Ты больше не чудовище.

— А я просила возвращать меня? Мне так нравилось! Наслаждения, голод и насыщение… Я была богиней, ублюдок! Отдай мне её обратно!

Она бросилась на меня прямо с кровати, как дикая кошка, норовя вцепиться ногтями в глаза, а зубами в глотку. Я отступил в сторону, и она промахнулась: подвело непривычное человеческое тело. Она налетела на стену у двepи, попробовала оттолкнуться — и не смогла. Кожа не хотела отставать от розовых обоев. «Вот откуда розовый свет, — отстраненно подумал я. — И эти тени в воздухе. Позанимайся у себя дома извращённой магией достаточно долго — получишь свихнувшуюся магическую комнату». Я вернул обратно Сильвию, но комната осталась прежней.

Она закричaла, ударила в розовое кулaком, и её кулак прилип. Она уже заметно погрузилась в стену, как в пруд, где под розовыми лепестками не видно воды. Она тонула в стене, как до того тонули в ней самой другие. Розовые лепестки сомкнулись, и крик захлебнулся. Эротическое напряжение немедленно усилилось: на меня будто уставились глаза голодного хищника.

Я выбежал из комнаты и скатился вниз по лестнице.