Плачущие тени (СИ)

— Нет, мне уже пора! — отозвался из прихожей сын. — Вернусь к вечеру!

— Зонт возьми! А то промокнешь ведь… — произнесла она вслед хлопнувшей двери.

На подносе появились красивые чашки и блюдца, сахарница, горка из разных пирожных и ароматный чай с мелиссой. Наталья Петровна внесла все это великолепие в гостиную и поставила на журнальный столик перед Сашей. Немного замешкалась, наливая чай ему в кружку.

— Наташ, прекрати суетиться! — улыбаясь, поймал ее за руку он. — Сядь уже рядом. Расскажи, как у тебя дела.

— Да, что дела! — махнув рукой, присела рядом Наталья Петровна и осторожно взяла горячий чай. — Нагрузку сокращают, преподавателей будут увольнять… Со следующего учебного года я уже не заведующая кафедрой. Каждый день происходит что-то из ряда вон выходящее, такое, что уже нельзя как-то исправить или изменить. И приходится трястись за свое место. Ведь от этого зависит будущее Платона.

— Почему? — удивленно посмотрел на нее Саша.

— Что «почему»? — не поняла она.

— Почему от твоей работы зависит будущее сына?

— Но… А как же иначе? — ужаснувшись его непонятливости, пробормотала Наталья Петровна.

— То есть? — хмыкнул Саша и весело отправил себе в рот маленькое пирожное «картошка».

— Как он сможет поступить и учиться дальше без моей поддержки?

— А у него, что, имеются серьезные отклонения в интеллектуальном развитии? — округлил глаза Саша.

— Нет, что ты! Он круглый отличник!

— А к чему ему тогда твоя поддержка? Он же почти мужчина, Ната! С поступлением, да, согласен, подстраховать надо. А дальше — только сам. Иначе ты своей опекой ему всю жизнь поломаешь. Ну, Наташа! Ты же педагог! Доктор юридических наук!

— Я не доктор. Я только доцент. — Растерялась она.

— Восемь лет назад на научной конференции в Ереване ты, мне помнится, готовила материалы для докторской… — теперь уже растерялся и Саша.

— Готовила. Только потом понеслось — развод, размен квартиры, отъезд мужа в Германию. Да много ли надо для того, чтобы предать забвению свою мечту? — отчего-то Наталье Петровне стало очень обидно от того, что у нее до сих пор не написана докторская.

— А сейчас? Разве тебе что-то мешает заняться этим именно сейчас? — ободряюще улыбнулся ей Саша.

— А как же… Платон? — глотнула немного остывший чай из кружки Наталья Петровна.

— А Платон, слава Богу, вырос, — подмигнул ей Саша. — Слушай, а давай на Левый берег в ресторан рванем? Шашлык закажем, посидим в свое удовольствие! Как тебе идея?

— Ну… не знаю даже.

— Поехали! Собирайся! Я пока такси закажу, — уже загорелся новой идеей Саша.

— Ладно, поехали… — робко согласилась Наталья Петровна и поставила чашку на поднос.

В «Левбердоне» работал зимний сад, и они заняли столик рядом с прудиком, в котором водилась живая форель. Сделали заказ.

— Ты коньяк будешь? — предложил Саша.

— Лучше бокал сухого вина, — все еще чувствуя скованность, поправила светлое шерстяное платье с объемным воротником Наталья Петровна.

Время летело незаметно. Саша, как всегда, много говорил. А под коньяк и шашлык он говорил еще больше. О юридических казусах в работе прокуратуры и о смешных случаях из жизни. Наталье Петровне нравилось его слушать. Когда Саша говорил, она успокаивалась. Но исполняя роль благодарной слушательницы, мысленно она все время возвращалась к их разговору в квартире. В сердце разгоралась необъяснимая тревога.

— Все, я больше не могу! — запротестовала она, когда принесли десерт. — Так много еды в меня попросту не влезет!

— Да ладно! Съешь хотя бы ложечку! — смеялся Саша, запихивая ей в рот чайную ложку мороженого, щедро посыпанного шоколадной крошкой.

— Отстань! — давясь и смеясь одновременно, мычала она.

— Хорошо. А хочешь на Пушкинскую? Погуляем рядом с Публичной Библиотекой. А если проголодаешься снова, там есть кондитерская «Итальянский квартал», — заулыбался он и подозвал официанта.

Перекресток на Пушкинской встретил их сыростью и ветром. Но гулять под руку с Сашей было прекрасным само по себе, и погода в такие мгновения не имела никакого значения. Наталья Петровна еще никогда не чувствовала себя настолько счастливой. Ей казалось, что годы растворились, и время не властно над чувствами. Саша шутил, она смеялась. Весело подтрунивая друг над другом, они дошли до Публичной Библиотеки.

Несмотря на холод и дождь, возле библиотеки царило оживление.

— Почему здесь так людно? — нахмурилась Наталья Петровна.

— Так это манифестанты! Митинг против разрушения Парамоновских складов, — пояснил Саша и указал на плакаты. «Родник на Парамонах для всех!» «Родник на Парамонах — живое сердце Ростова!» — гласили самодельные надписи.

— Боже мой! Ну, кому это все нужно? — закатила глаза Наталья Петровна.

— Тогда, когда любовей с нами нет,

Тогда, когда от холода горбат,

Достань из чемодана пистолет.

Достань. И заложи его в ломбард.

Купи на эти деньги патефон

И где-нибудь на свете потанцуй! — громко процитировал Иосифа Бродского не очень трезвый мужской голос за ее спиной.

Саша насмешливо хмыкнул и отвел Наталью Петровну в сторону.