Плачущий колодец

Пожалуй, это все выдержки из записей мистера Кроума, которые следовало процитировать. Сэра Метью Фелла подобающим образом положили в гроб и похоронили, а проповедь, прочитанная над его могилой мистером Кроумом в следующее воскресение, была напечатана под названием «Неисповедимый Путь, или Опасность для Англии Злоумышлений Антихриста». Она выражала точку зрения викария, совпадавшую с весьма распространенным в округе мнением и сводившуюся к тому, что бедный сквайр пал жертвой возобновивших свои заговоры и козни папистов.

Титул и владения усопшего унаследовал его сын, также Мэтью. На этом первый акт кастигхэмской трагедии завершился. Стоит, пожалуй, упомянуть, что (чему едва ли стоит удивляться) новоиспеченный баронет никогда не ночевал в спальне, ставшей местом кончины его отца. В ней вообще не спал никто, кроме случайных гостей. Сэр Мэтью Второй скончался в 1735 г., и время его хозяйствования не было отмечено ничем особенным, кроме разве что постоянно возраставшего падежа скота да и всей живности в имении.

Те, кого интересуют подробности, могут заглянуть в «Джентльмен Мэгэзин» за 1722 г., где приведены факты, сообщенные самим баронетом. Он положил конец падежу очень простым способом: заметив, что жертвами странного мора никогда не становились животные, ночевавшие под крышей, он велел на ночь загонять всю скотину в сараи и стойла. После этого гибнуть продолжали лишь дикие зверушки и птицы. У окрестных фермеров это явление получило название «кастигхэмского недуга», но, в силу отсутствия каких-либо (помимо неспособного пролить на что-либо свет ночного характера заболевания) достоверных сведений о его симптомах, я не стану распространяться на сей счет больше.

Как мною уже указывалось, второй сэр Мэтью умер в 1725 г., и ему, как и надлежало, наследовал его старший сын, сэр Ричард. Именно при нем у северной стены приходской церкви соорудили большую семейную церковную скамью. Размах строительных планов сквайра оказался таковым, что ради их воплощения пришлось потревожить несколько находившихся по ту сторону здания могил. Среди последних оказалась и могила миссис Мазерсоул, точное местоположение коей известно нам, благодаря отметкам на плане церкви и кладбища, сделанным мистером Кроумом.

Весть о предстоящей эксгумации знаменитой ведьмы вызвала в деревне немалый интерес. Каковой сменился изрядным удивлением, когда выяснилось, что внутри целехонького, неповрежденного гроба не было ни тела, ни костей, ни даже трухи или пыли. Объяснения этому феномену не находилось: в воскрешение как-то не верилось, а похищать тело имело смысл разве что ради изучения оного в анатомическом кабинете.

Этот случай возобновил интерес к процессам над ведьмами, о которых не вспоминали уже лет сорок, а приказ сэра Ричарда сжечь гроб, хотя он и был выполнен беспрекословно, многие сочли рискованным.

Для меня пагубный характер новаторских устремлений сэра Ричарда представляется несомненным. До него Холл представлял собой прекрасное здание из красного кирпича, но сэру Ричарду довелось путешествовать по Италии, где он заразился итальянским вкусом, и, располагая большими средствами, нежели его предшественник, решил оставить на месте унаследованного им английского дома итальянское палаццо. В результате кирпич скрылся под тесаным камнем и штукатуркой, прихожая и гостиные украсились холодным римским мрамором, на дальнем берегу озера воздвигли копию храма Сивилл в Тиволи, и Кастигхэм приобрел совершенно новый, по моему разумению, куда менее привлекательный вид. Однако в ту пору облик усадьбы вызывал восхищение и был взят за образец многими окрестными сквайрами.

Как-то поутру (дело было в 1745 г.) сэр Ричард пробудился после беспокойной ночи. Из-за сильного, задувавшего в дымоход ветра камин в спальне постоянно дымил, а затушить его вовсе было нельзя из-за холода. Вдобавок еще и за окном что-то дребезжало так, что никто в доме не имел и минуты покоя. Мало того, именно сегодня ожидалось прибытие нескольких важных гостей, рассчитывавших на добрую охоту, между тем как опустошение среди обитавшей во владениях сэра Ричарда дичи достигло таких размеров, что это ставило под угрозу его репутацию владельца охотничьих угодий. Но главное заключалось в ином: баронет просто чувствовал, что не может спать в этой комнате, хотя и не понимал, в чем, собственно, причина.

Поразмышляв на эту тему за завтраком, он принялся методично осматривать дом, выбирая комнату, которая лучше всего могла бы подойти на роль новой спальни. Это удалось далеко не сразу. В одной его не; устраивало окно, выходящее на восток, в другой — северная сторона, в третьей — то, что мимо без конца сновали слуги. Нет, ему требовалась спальня с окном на запад, чтобы солнце не будило его спозаранку, к тому же такая, чтобы находилась подальше ото всех хозяйственных помещений. В конце концов, отчаявшись угодить хозяину, экономка сказала:

— Боюсь, сэр Ричард, что только одна комната во всем доме отвечает вашим требованиям.

— И какая же? — поинтересовался баронет.

— Западная спальня сэра Мэтью.