Плачущий король

— Он обозвал тебя ведьмой, а я не стал вызывать его на дуэль, — Рин печально улыбнулся, всем своим видом демонстрируя, как тяжело это ему далось. — Я решил, что тебе не нужен его труп.

— Очень верное решение, — кивнула Тиантей и погладила Рина по щеке, заставляя жмуриться от удовольствия. — Моей репутации только лишних трупов не хватало.

— Кто он вообще такой?

— Глава Тайной службы Императора.

Рин удивлённо выгнул брови и повернулся ещё раз посмотреть на белоголового. Оказалось, что он внимательно следит за Рином. Их взгляды встретились. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, но, наконец, белоголовый отвернулся. Пусть Тиантей думает, что эта странная игра в гляделки — продолжение оскорблений, хотя Рин сам не был уверен, будто знает, что она значит.

То ли госпожа всё же что-то заподозрила, то ли изначально собиралась взять его с собой только на один этот вечер, но Рин вновь оказался заперт в древе. Любимая игрушка, о нём вновь вспомнили. Похоже, просто подготовка к празднику забирала у Тиантей много времени и сил. Теперь всё её внимание опять вернулось к Рину. И даже в большей степени, чем раньше. Возможно, оплошность на балу, а может, серые зимние дни, или былая усталость, или даже всё вместе вызывали у Рина ощущение собственной никчемности. Он чувствовал себя подрубленным деревом, которое ещё вроде бы полно сил, но в то же время потеряло всякую опору и готово упасть от малейшего прикосновения.

В лесу же бушевала зима. Земля, ветки, небо — всё побелело от снега. Теперь не удавалось подниматься на вершину надолго: от пронизывающего ветра начинали ныть кости. Да и в самом древе было не очень-то тепло: постоянно отапливались лишь несколько комнат, а спальни прогревали только перед сном. Тиантей явно экономила на тепле, но что было тому причиной: скупость или недостаток средств — оставалось для Рина тайной. Он забросил тренировки, нашёл самую тёплую комнату — Малахитовый кабинет — и проводил там большую часть времени, выходя из транса, только когда госпожа возвращалась домой или отвлекалась от дел. На одном из осмотров даже доктор заметил, что с Рином не всё ладно, хоть видимых признаков болезни и не было.

— У него значительный упадок сил, — Коририэль отложил инструменты и почти обвиняюще посмотрел на него, хотя обращался к госпоже. — Я бы рекомендовал больше времени проводить на солнце и свежем воздухе, сделать питание более разнообразным.

— Упадок сил? — Тиантей тоже посмотрела на Рина. Она ни словом не обмолвилась о литрах бодрящих лекарств, что уже успела влить в него раньше. Как похоже на неё. — Кажется, да, Линтакли жаловалась, что ты начал реже посещать зал. Почему ты мне не сказал?

— Не хотел тебя беспокоить, — виновато улыбнулся Рин. Каждый из них троих сейчас играл свою маленькую роль. Рин ведь не должен был даже подозревать о том лечении, что тайно проводила Тиантей. Но так сложно было думать. Он действовал и отвечал, скорее полагаясь на какие-то непонятные ему инстинкты, чем на здравый смысл. Казалось, что небо давит прямо на голову, вытесняя все мысли. Хотелось просто лечь где-нибудь в тепле и уснуть. Он даже не обратил внимания на рекомендацию доктора о прогулках на свежем воздухе и на то, что это для него может значить.

— Сегодня же мы отправляемся гулять, — тоном, не терпящим возражений, заявила госпожа. От Рина согласия не требовалось.

Небольшой садик с замёрзшим прудом действительно оказался милым, но ни чирикающие птицы, ни скрип снега под ногами, ни искрящиеся облачка пара от дыхания не радовали. В воздухе повисла странная тишина: Тиантей и Рин были вдвоём, и им нужно было о чём-то говорить. Ведь в этот раз их внимание не отвлекали ни постель, ни еда. И если за столом Рин ещё мог поддерживать хоть какой-то светский разговор, сейчас все его мысли занимал Малахитовый кабинет и кушетка у горячего камня, на которую он вернётся, как только это истязание закончится.

— Чем ты занимаешься, пока меня нет? — спросила госпожа, когда поток последних новостей и сплетен иссяк и она мучительно пыталась придумать новую тему для разговора.

— Ничем, — Рин отстранённо наблюдал за птицами, клюющими рябину. Яркие ягоды напоминали ему брызги крови на снегу, и от этого что-то неприятно ныло в груди. Какие-то непонятные отголоски прошлого, что-то такое, что он уже отчаялся уловить.

— Как ничем? — Тиантей даже остановилась, удивлённая ответом.

— Жду тебя, — поправился Рин, но промаха было уже не исправить.

— То есть ты целыми днями сидишь и ждёшь меня?

— Да.

— И всё?