Плачущий осел

Интернат своей территорией вклинивается в апельсиновый сад. Крыши наиболее высоких зданий этого учебного комплекса видны из окон нашей квартиры. Пешим ходом - пятнадцать минут, но Ася решила привезти Лину машиной. Аппендикс шоссейной дороги уперся в металлические ворота. Мы расспросили, стоящих на проходной, интернатовцев, в каком корпусе поселились новоприбывшие и как к нему пройти. Внешне интернат - это центральная аллея с высокими пальмами по бокам - клумбы, детские голоса, столовая, учебные корпуса барачного типа, водный бассейн и уходящее вверх безоблачное голубое небо. Дорожка, вы ложенная кирпичом, привела нас к небольшому двухэтажному зданию. Было шумно. Из комнаты в комнату сновали дети. Я тут же узнал, что днепропетровчанок поселили на первом этаже. ?Там!? - показал на дверь курносый, стриженный под ежик, мальчишка. Я открыл и спросил Лину Еркович. Откликнулась худенькая, невысокого роста девочка. Вышла. Скуластое веснушчатое лицо. Белесые брови. ?Здравствуйте?, - посмотрела на меня с любопытством и выжидательно застыла - чего, мол, дальше скажу. Рот у нее остался приоткрытым и передние зубы, выдававшиеся вперед и видневшиеся до самых десен, делали ее лицо похожим на кроличью мордочку. Эту схожесть усиливал резцовый зуб верхней челюсти, белый цвет которого от края до половины был другого оттенка и в сравнении с остальными казался порченным. Я назвался и познакомил ее с Асей. ?Мы забираем тебя на два дня. Возьми учебники и все необходимое для выполнения домашних заданий?, - сказал я Лине. Она вернулась в комнату. Вышла с небольшим рюкзачком. Направилась к нам. Угловатой походкой и острыми плечами, похожая на свою мать. Ничего Йорикиного. Только фамилия. Тут к нам подошла женщина - высокая, дородная, полногрудая. Спросила властно: ?Кем вы Лине приходитесь?? ?Ее родители мои большие друзья?, - успокоил я ответственную. На этом проверка закончилась... Лина у нас. 46

Общая картина, вырисовавшаяся из Линыного рассказа о житье-бытье в Советском Союзе, была такой же удручающей, какую рисовали новоприбывшие эмреповцы в своих горьких, с интонациями душевного надлома, рассказах. Нехватка продуктов, очереди за предметами первой необходимости, дороговизна - и в государственных магазинах и на базарах. Но все же положение в Днепропетровске несколько лучше, чем в Москве, Ленинграде и других городах страны. Йорик, если едет в Москву, обязательно завозит продукты Семену Рубде, потому как в столице ничего достать невозможно. ?Для того, чтобы я могла приехать учиться, - сказала Лина, - папе только на билеты пришлось потратить шестьдесят тысяч рублей?. ?В одну сторону?? спросил я с искренним удивлением. ?Нет, сюда и обратно, - сказала она, обратные билеты хранятся в сейфе директора интерната, - она вздохнула, - на каникулы я вернусь в Днепропетровск и, наверное, навсегда. На вторую поездку папа денег не соберет. Ему и так пришлось одолжить у Семена Рубды сто долларов. Теперь возвращать должен. А как? - спросила она с горчинкой в голосе, - зарплата у него всего тысяча рублей в месяц. Чуть больше семи долларов. В СССР сегодня один доллар по курсу ста сорока рублям равен. Одна возможность у папы с долгами расплатиться - заграничная командировка. Надеется в Англии побывать?.

Я и Лина беседовали на кухне, потому что Ася, несмотря на тринадцатилетний израильский стаж, к новостям из бывшей своей интереса не потеряла. При хорошем настроении любила петь советские песни и знала их в необъятном количестве. Сегодня Асе было не до песен. Она яростно трудилась. Очищала баранину от костей. В квартире стоял приторный запах вареного мяса. Асино лицо выражало явное недовольство. Оно и понятно. Мы вегетарианцы. Едим, в основном, сырые овощи и фрукты. Помой и кушай - вот и вся работа на кухне. Теперь же приходится возиться с кастрюлями, казанками и сковородками - жарить лук, варить суп, готовить жаркое. Отвыкла она за три года нашей совместной жизни от поваренного искусства. 47