Плачущий осел

Я с Христофором Ваксом знаком лично и он мне симпатичен. Сила его духа (при той материальной нищете, в которой поэт прозябает) вызывает невольное уважение. В его подвижнической преданности поэтическому призванию своему для меня неприемлемо другое - именно то, что он отключил от новой реальности все свои ощущения. И, таким образом, выбыв из прежней, он, к сожалению, никуда не прибыл... Я веду к тому, что для того, чтобы отказаться от внешней реальности для сохранения и созидания внутренней, необходимы определенные условия. Первое - отрицаемая реальность должна быть под боком. Ибо, если ты от нее отдален, то отрицать нечего и, очевидно, созидание и сохранение внутренней теряет свои очертания, поскольку созидалась и сохранялась она в противовес внешней. Второе - отрицаемая реальность должна быть познанным объектом. И, действительно, как можно отрицать то, чего не знаешь, или отгораживаться от этого?! Нам, писателям-эмреповцам, подобное противопоказано. Только после того, как мы новую реальность познаем, мы, может быть, добудем для себя право от нее отказываться. Необходимо войти в новую реальность - изучать язык, не брезговать любой работой; во что бы то ни стало контактировать, пусть даже на языке жестов, с местным населением - даже примитивный уровень ?му-му? дает литератору достаточное количество реактивного материала, пригодного для алхимии слова. Если бы мне в течение последующих пяти лет удалось бы написать цикл рассказов, в которых нашла бы себе место новая для меня реальность, условно можно было бы считать, что я с поставленной задачей справился. И только в том случае, если это условное в последующие года перерастет в безусловное, тогда, очевидно, и у меня появится законный декадентский стимул, сопутствующий аристократическому снобизму - выставить обнаглевшую реальность за дверь.

Из событий, которые могут быть тебе интересны - выход в свет книги Лойфмана. Я не хочу останавливаться ни на содержании, ни на качестве его поэзии, ибо черты подонка занимают в его личности гораздо большее место, чем одаренность. Чтобы заметить это, не надо вдаваться в подробности его словотворчества. Достаточно взглянуть на обложку, где под шапкой ?Воскресение ненависти? в виде кающейся грешницы изображена дебелая баба, молитвенно вздымающая к небесам кухонно упитанные десницы. Новоявленная Магдалина сидит, в чем мать родила, на берегу ( похоже, тельавивского пляжа), ягодицами прижимаясь к пяткам так, чтобы публично засвидетельствовать, что аппетитные выпуклости есть не только у Чичелины. Желание Лойфмана привлечь внимание читателя к своей духовной продукции подобной рекламой с коммерческой точки зрения было бы допустимо, если бы не пикантное но...Дело в том, что на обложке со стопроцентным геометрическим подобием изображена Пусик - его собственная жена.

Второе событие и более важное и более приятное. В журнале ?11? опубликован Семен Рубда. Прошел ровно год после того, как стихи Семена попали на стол главному редактору этого журнала. Семен за этот период успел поменять в Москве квартиру, поработать в Югославии таксистом, побывать в Германии.