Плакса (СИ)

Уже в комнате я сбросила с себя полотенце и достала из комода плюшевые пижамные штаны и старую хоккейную джерси моего брата. Я давно ее у него стащила, но никогда до этого не носила, потому что она была слишком большой и в ней было жарко. Но сейчас, когда в доме Алексей, мне не хотелось перед ним ходить в своих обычных пижамных шортах и майке. Это казалось неправильным.

На ноги я натянула свои тапки с мордочкой лисы, которые мне подарил Марик на наш прошлый День Рождения. Он часто называл меня ласково Лисси и постоянно дарил мне какие-то милые вещи с лисами, говоря, что это мое тотемное животное. Мне нравились его подарки, но я была не согласна с ним — в сказках лисы были хитрыми и изворотливыми, ни тем ни другим качеством я не обладала. Я, скорее, та самая мышь, которую эта лиса бы съела.

Я вышла из комнаты и почувствовала аромат кофе и яичницы. Войдя на кухню, я, кажется, даже раскрыла рот от удивления. Алексей всей его несносной персоной, сидел за нашим столом и уминал яичницу с сосисками.

— Ну, ты и наглый, — сказала я и села напротив него, наблюдая за тем, как яичница с тарелки исчезает в его рту.

— Не беспокойся, тебе я тоже приготовил, — ухмыльнулся парень и сделал глоток кофе из моей чашки.

МОЕЙ чашки!

— Ты живешь этажом ниже, — решила я напомнить ему, если он вдруг забыл. — Но ешь нашу еду!

— Так ты не только плакса, но еще и жадина?

Глумился он надо мной.

— Неужели тетя Лена не научила тебя манерам?

Он закинул себе в рот кусочек сосиски, и, жуя, ответил:

— Она пыталась.

Словно зачарованная я продолжала наблюдать за тем, как его тарелка пустеет с каждой секундой.

— Это моя кружка, — сказала я ему зачем-то.

Алексей лишь шире улыбнулся и подмигнул мне.

— Ты знал, что она моя! — я вскочила со стула. — Ты, гад такой, специально ее взял!

— Розовый — мой любимый цвет, — серьезно сказал он. — А ты очень негостеприимная. Еще и обзываешься.

Я хотела сказать ему, что скоро его любимым цветом станет поминальный-черный, когда я его придушу. Но… не сказала. Сил спорить с ним сегодня у меня не было, а все именно к этому и вело. Вместо этого я достала из кухонного шкафчика себе тарелку и положила яичницу с сосиской, все еще не веря, что это приготовил Алексей. В сковороде оставалось еще порция и я не знала, Алексей случайно много сделал или это себе в добавку. Я налила себе кофе и повернулась к столу. Взгляд Алексея блуждал по моему лицу и телу, а между бровями залегла складка. Он хмурился, словно пытался решить какое-то уравнение и не понимал, почему у него ничего не выходит. Меня так и подмывало спросить, почему он пялиться, но я сдержала этот порыв. Как там говорят, меньше знаешь — крепче спишь?

Я села напротив него и молча ела. Желудок благодарно и очень громко заурчал, так, что наверняка Алексей услышал и я смутилась. Но, даже если и так, он и слова не сказал.

— У вас есть что-нибудь сладкое? — спросил вдруг Алексей. — Я привык утром пить кофе с десертом.

— А ты что же, не все шкафчики тут облазил? — я скривилась.

Алексей улыбнулся. Видеть его улыбающимся было дико. Мы не часто пересекались, но, когда я бывала у них дома, его лицо всегда оставалось непроницаемой каменной глыбой. Лишь изредка, когда он пытался подколоть нас с Ваней, на его лице появлялась ухмылка. Но никак не улыбка. Сейчас на его лице была именно она.

— Не успел, — признался он. — Так что?

Я ничего не ответила.

— Предлагаешь все же мне самому поискать?

— Ищи у себя дома, Алексей, — сказала я. — Он этажом ниже, если ты вдруг забыл.

Он пожал плечами и встал со своего места. Я уже обрадовалась, что он меня послушал и собрался к себе домой, но он принялся открывать наши кухонные шкафчики. Я вскочила со стула.

— Ты офигел? — я лязгнула его по руке, когда он потянулся к очередной ручке.

— Ты сама спросила, все ли я облазил.

Моему возмущению не было предела.

— Если ты не собираешься мне дать то, чего я прошу, то не мешай, пока я беру это сам, — сказал Алексей и продолжил рыскать по нашим шкафчикам.

— Наглец, — только и смогла сказать я.

Он улыбнулся еще шире и я понадеялась, что его ряха треснет, но, увы и ах, его прекрасное лицо оставалось целым. Какая жалость. Возможно, мы бы еще долго так спорили, но послышался поворот замочной скважины и в холле появился Марик.

— Слава Богу, — сказала я, увидев брата. — У тебя ужасный вкус на друзей.

— В смысле? — не понял он.

Алексей прислонился к дверному косяку кухни и всунул руки в карманы спортивных штанов.

— Если судить по твоей логике, Плакса, то тогда у тебя ужасный вкус на парней, учитывая, кто мой брат, — ухмыльнулся Лисовский.

Упоминание Вани болью отозвалось в моем сердце и я почувствовала, что глаза вновь начинают слезиться. Ничего не сказав, я развернулась и ушла в свою комнату. Не хватало еще разрыдаться при этом идиоте. И уже закрывая за собой дверь, услышала:

— Ну и зачем ты так? — спросил мой брат.

Что ответил его друг и ответил ли вообще, я не слышала. Закрывшись у себя в комнате, я рухнула на свою постель и снова дала волю слезам. Конечно, я не собиралась плакать до кона своих дней, но сегодня я себя за это ругать не буду.