Пламенное небо

Кое-где уже выпал снег, землю сковали морозы. Низкая облачность сплошным покрывалом окутала землю. Летим на высоте 200–300 метров. Линию фронта проходим северо-западнее Великих Лук.

Противник активности не проявляет. Все вокруг словно вымерло. Но это только на первый взгляд. У Новоржева видим большое скопление автомашин по дороге на Локню. Противник движется с севера на юг. Пикируем на колонны, бьем из пушек и пулеметов. Несколько автомобилей вспыхивают, на дороге образуется пробка. Развернувшись под облаками, уходим на восток.

11 ноября погода по-прежнему сложная. Авиация почти бездействует. Мы с Лысенко продолжаем осмотр района от Новоржева до Локни, в конце своего маршрута штурмуем станцию Локня, где обнаруживаем два эшелона с боеприпасами. Результат удара весьма эффективен: несколько вагонов вспыхивают и взрываются. Опасаясь попасть под осколки, уходим домой.

17 ноября погода, наконец, несколько улучшается.

Облачность приподнимается, нижняя кромка ее зависает на высоте до тысячи метров.

Вылетаем на разведку в район Новосокольники с Михаилом Погореловым. Местность почти открытая, мы прекрасно видим перепаханное взрывами снарядов и бомб поле, проволочные заграждения, траншеи и ходы сообщения. На фоне недавно выпавшего снега выделяются следы танков и автомобилей.

При полете над городом Новосокольники активно заработала зенитная артиллерия противника. Пришлось увеличить скорость до максимальной. Затем — снижение, противозенитный маневр и поворот влево. На развороте смотрю — нет Михаила.

Передаю по радио:

— Развернулся влево.

Видимость плохая, может, затерялся Погорелов?

Становлюсь в левый вираж, чтобы разобраться в обстановке и подождать напарника. Сзади появляется черная точка. Подбираю обороты, жду, присматриваюсь повнимательнее… Но ведь это не он! Ко мне в левом пеленге пристраивается «мессершмитт». Вот это номер! А где же Миша?

Чтобы не попасть «мессеру» на прицел, отшатываюсь от него влево, и в этот миг он, видимо, тоже уяснив что к чему, шарахается вправо от меня. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, со злостью бросаюсь в погоню, даю длинную очередь. Гитлеровец прячется в облака.

Вот так загадка! Может быть, этот «тихоня» и сбил Погорелова? Если нет, то где же он?! Боль и досада охватывают меня. Если сбили товарища, то вина и на мне: не увидел, не проследил, не выручил… Неужели его будущий сын так и не увидит отца? Страшно подумать.

Выполнив задачу, возвращаюсь на свой аэродром. И тут все проясняется. Оказывается, отвернув в районе Новосокольников под зенитным огнем вправо, чтобы не идти на разрывы зенитных снарядов, Погорелов увидел пару «мессершмиттов». Одного сбил, а второй — бежал.

Миша Погорелов был уже дома, стоял и улыбался.

Случаются на войне и такие нелепые случаи, не предусмотренные никакими планами и уставами. Второй вражеский истребитель, очевидно, не следил за боем. На значительном расстоянии он принял мою машину за «мессершмитт» и шел за мной, пока не сориентировался и не шарахнулся в сторону.

Агрессор остается агрессором

Конец ноября и первые две декады декабря 1943 года на нашем участке фронта прошли относительно спокойно. Авиация противника особой активности не проявляет, за исключением «рамы», которую мы никак не можем подстеречь. Погода в основном нелетная, изредка лишь ходим в разведку.

Линия фронта за это время несколько продвинулась на запад к станции Пустошка- и вновь стабилизировалась.

Вынужденная пассивность отражается на настроении людей, они скучают по настоящей боевой работе и, естественно, требуют разрешить вылет в неблагоприятных условиях.

Мы старательно чистим машины от залепившего их свежего снега. Но вот на стоянке появляется знакомая фигура заместителя командира по политической части подполковника Ершова. Лица летчиков оживляются.

— Говорят, Германия скоро запросит перемирия? — первым задает мучивший всех вопрос Лысенко. — Ведь поражение немцев очевидно? — В глазах летчика нетерпение.

— Вот как? — Ершов хмурится, молчит, затем, не спеша, отвечает: — Я не слышал таких предположений. Противник, на мой взгляд, отступает вовсе не потому, что стремится к миру и вот-вот запросит перемирия. Он не стал смирнее. Это выросла наступательная мощь и сила Советской Армии. Фашисты никогда не уйдут с захваченных ими земель добровольно. Агрессор остается агрессором, и наша задача — бить противника до полной его капитуляции.

Замполит поискал кого-то глазами, затем достал из планшета конверт.