Пламенное сердце

Но, как и морои, они не поклонялись духу. Его только недавно вновь переоткрыли, и только горстка мороев обладала этой силой. Когда я спросила мисс Тервиллигер об этом, у нее не нашлось хорошего ответа. Лучшим ее объяснением было то, что человеческая магия была привнесена из внешнего мира, где обитали физические элементы. А дух, неразрывно связанный с жизнью, уже присутствовал. По крайней мере, это было ее лучшей догадкой. Дух был загадкой, как для человеческой магии, так и для вампирской, его последствия – пугающими и неизвестными, поэтому я часто проводила бессонные ночи, волнуясь за Адриана из-за его неспособности воздерживаться от применения духа.

Когда Мод закончила со всеми элементами, она попросила меня произнести клятвы. Они были на итальянском, так как этот ковен брал свои истоки в римском средневековье. Большинство из того, в чем я клялась, соответствовало словам мисс Тервиллигер: обещание разумно использовать магию и поддерживать своих сестер по ковену. Я запомнила клятву уже давно и говорила безупречно. Когда я закончила, я почувствовала, как энергия прожигает меня насквозь, приятный гул магии и жизни, излучаемой вокруг нас. Это было мило и волнующе, я задумалась, похоже ли это на то, что чувствуют пользователи духа. Когда это прекратилось, я подняла глаза, и мир показался мне ярче и яснее, полным таким количеством чуда и красоты, какое недоступно простым людям. Я поверила тогда, сильнее, чем когда-либо, что не бывает зла в магии, если ты только сам его не навлечешь.

– Как тебя зовут среди нас? – спросила Мод.

– Иоланта, – сказала я быстро. Это означало «фиолетовый цветок на греческом» и пришло ко мне после всех разговоров Адриана об искрах фиолетового в моей ауре.

Мод протянула ко мне руки и помогла встать.

– Добро пожаловать, Иоланта.

А затем, к моему удивлению, она тепло обняла меня. Остальные, нарушив круг теперь, когда церемония закончилась, последовали ее примеру, оставив мисс Тервиллигер последней. Она обнимала меня дольше остальных, и более удивительным, чем все, что я видела сегодня, были слезы в ее глазах.

 – Ты будешь творить великие дела, – сказала она мне отчаянно. – Я так горжусь тобой,

больше, чем любой дочерью.

– Даже после того, как я сожгла ваш дом? – спросила я.

Ее типичное веселое выражение вернулось.

– Может быть, из-за этого.

Я засмеялась, и серьезное настроение превратилось в торжественное. Мы вернулись в

гостиную, где Мод заменила чай на пряное вино, теперь, после того как мы покончили с магией. Я не отказывала себе, но моя нервозность давно исчезла. Я чувствовал себя счастливой и легкой, и что более важно, пока я сидела и слушала их рассказы, я чувствовала, что я принадлежу этому месту больше, чем я когда-либо алхимикам.

Мой телефон зажужжал в сумочке как раз в тот момент, когда мы с мисс Тервиллигер наконец собрались уходить. Это была моя мама.

– Извините, мне надо ответить.

Мисс Тервиллигер, которая выпила больше вина, чем кто-либо еще, помахала мне и наполнила бокал еще раз. Так как я была ее водителем, ей пришлось ждать меня. Я ответила на звонок по пути на кухню, лишь немного удивленная тем, что моя мать позвонила. Мы старались держаться на связи, и она знала, что вечером удобней всего завладеть моим вниманием и поболтать. Но когда она говорила, я почувствовала напряжение в ее голосе, которое подсказало мне, что это был не обычный ее звонок.

– Сидни? Ты говорила с Зоей?

Мое шестое чувство начало сходить с ума.

– Последний раз сегодня днем. Что-то не так?

Мама глубоко вздохнула.

– Сидни, твой отец и я расстаемся. Мы разводимся.

В один миг мир закружился. Я прислонилась к кухонному островку для опоры. Я сглотнула.

– Я поняла.

– Мне очень жаль, – сказала мама. – Я знаю, что тебе придется очень нелегко.

Я подумала над ее словами.

– Нет… Не совсем. Я имею ввиду, кажется… Ну, не могу сказать, что я удивлена.

Она однажды рассказывала мне, что в молодости отец был более легким человеком. Мне тяжело было себе это представить, но почему-то же она вышла за него. С годами отец превратился в холодного, тяжелого, относившегося ко всем проблемам алхимиков с преданностью, которая затмевала все остальное в его жизни, включая его дочерей. Он стал жестким и целеустремленным, и я давно поняла, что являлась для него не более чем средством достижения своих целей.

Моя мама, напротив, была теплым и веселым человеком, всегда готовая показать свою привязанность и выслушать нас, когда мы в этом нуждались. Она много и часто улыбалась, чего я не могу сказать про теперешние дни.

– Я знаю, что вам с Карли будет эмоционально очень тяжело. Но на вашу повседневную жизнь это не повлияет так сильно.

Я обдумала ее аккуратный подбор слов. Я и Карли.

– А Зоя?..