Пламенное сердце

— Так вот для чего эти штуки! А я-то думал, что ими надо привязывать подгузники.

— Нет. Они для лица. Мне это помогает.

Майкл засмеялся, представив себе Сэди в марлевой маске, под которой прячется хорошенький вздернутый носик.

— А я думал, что женщины с легкостью меняют младенцам пеленки.

— Так может сказать только мужчина-шовинист.

— А разве нет? Тебе-то хорошо: нежишься в постели, делая вид, будто у тебя правая рука вышла из строя.

— Подойди-ка поближе. Я могу вдарить и левой.

Майкл вошел в полутемную комнату и остановился прямо возле кровати. Сэди выглядела такой маленькой, хрупкой и невероятно прекрасной под большим разноцветным лоскутным одеялом.

— Подойди-ка поближе, раз уж я собралась огреть тебя.

Майкл присел на краешек кровати.

— Ты меня не боишься, — вздохнула Сэди.

— Да, я бесстрашный, — согласился Майкл. — Я уже опрокинул кофейный столик, а ты вряд ли тяжелее, чем он.

— Ты еще пожалеешь. Я крепче, чем кажусь.

Майкл уже знал об этом. Он изумленно наблюдал, как Сэди высвободила здоровую руку из-под одеяла, сжала кулак и ударила его, Майкла О'Брайена, в предплечье.

Он, охнув, схватился за ушибленное место.

— Сэди, — прохрипел он, — это же у меня больная рука.

Майкл исподтишка наблюдал, как у Сэди широко раскрылись глаза.

— Больная рука?

— Боже, как горит, — застонал он. — Не знаю, как я вынесу это.

— Майкл…

— Наверное, я теперь не смогу поменять подгузник. Правда, я думаю, что…

Сэди решительно пресекла его попытку дернуть ее за ногу, снова ударив его, на этот раз гораздо сильнее.

Он выпрямился и с усмешкой посмотрел на девушку. Ему удалось заставить ее чуть-чуть улыбнуться. И в глазах у нее уже не было той боли, хотя глядели они по-прежнему тревожно…

— Болит рука? — спросил он.

— Не-а.

— А если честно?

— А почему ты считаешь, что я вру?

— Да у тебя на лбу написано!

— Не написано!

— Клянусь, написано.

— Тебя этому учили в полицейской школе? Чтение по лбам как метод допроса подозреваемых?

— Да, мэм, учили. А теперь ты можешь сделать полное и чистосердечное признание.

— Ну ладно, болит. Немного.

— На лбу написано совсем другое.

Сэди закрыла лоб здоровой рукой.

— Болит, но не сильно.

— Не сильно — это уже чуть-чуть больше, чем немного, и я думаю, что если ты уберешь руку со лба, то выяснится…

— Ну, ладно, ладно. Болит. Так, словно я минут на десять сунула ее в костер, а потом попросила толпу танцоров сплясать на ней чечетку.

— Я тебе принесу болеутоляющее.

— Нет!

Майкл посмотрел на Сэди. Она была так близко, что он ощущал ее запах. Это был нежный аромат — то ли мыла, то ли детской присыпки. Глаза Сэди были широко открыты, они казались серебристыми в лунном свете, заливавшем комнату. Волосы у девушки были взъерошены, как у деревенского мальчишки, который играл в копне сена. А футболка была надета наизнанку.

— Почему нет?

— Больше я не хочу развлекать тебя песнями.

— Ну давай, Сэди, исполни для меня серенаду.

— А вообще-то, что мне дал доктор Хейт? Я вела себя очень глупо.

Сэди залилась краской. Даже в полумраке Майкл разглядел, как запылали ее щеки. А ведь в те времена, когда эта женщина была еще девчонкой, ее ничуть не волновало, умно она себя ведет или глупо. Во всяком случае, Майклу так казалось. Боже, да она была тогда настоящей дикаркой!

— А мне понравилось, — ухмыльнулся Майкл. — Лихой мотивчик! И главное, такой вдохновенный!

— Да, но… — смущенно пролепетала Сэди.

— То болеутоляющее, которое мне дали в аптеке, не такое сильное, как таблетки доктора Хейта. Так что больше ты дурить не будешь.

— А с чего ты взял, что я вздумаю дурить? — резко спросила Сэди.

— Тише, тише, успокойся, — мягко пожурил ее Майкл. Он взял еще несколько подушек и взбил их у Сэди за спиной, а потом забрался на кровать с ногами. — Уфф!

— Надеюсь, ты удобно устроился, — заметила Сэди. Она натянула одеяло до подбородка и с опаской покосилась на Майкла, словно ожидая, что он вот-вот набросится на нее.

А может, я этого и хочу, растерянно подумала она. Что за чушь он там нес про таблетки? И про то, что больше я не буду дурить?

Слова Майкла порядком разволновали Сэди.

— У меня болит спина, — объяснил ей тем временем Майкл. — Я завалился спать на кушетку и теперь вот расплачиваюсь за это.

— Спина у тебя болит после той аварии, Майкл? — осторожно спросила Сэди.

— Да. Я не могу теперь долго сидеть. Поэтому я и ушел из полиции. Люди даже не представляют, сколько времени полицейскому приходится просиживать в машине.

— А рука?

— Рука тут ни при чем. Это я просто притворялся, чтобы отвертеться от возни с подгузником.

Сэди сморщила нос.

— Значит, ты жалеешь, что больше не служишь в полиции? Когда-то тебя очень волновала собственная карьера.

— Да, поначалу так оно и было. Но задолго до той аварии работа превратилась для меня в обычную рутину. Раз в неделю я штрафовал Мэйбл Свифт за превышение скорости, да гонял по пятницам с площади ребят, которые собираются там вечерами поболтать и выпить пива.

— А я ведь была одной из них, — вспомнила Сэди так, словно немного стыдилась этого.

— Я тоже, — признался Майкл, и они рассмеялись.

— Однажды я надерзила Хоуку Адамсу, когда он застал меня с банкой пива в руках.