Пламенные Сердца. Испытание Веры

— Не серчай на него, — сказал он. — Виверна не всегда вел себя… так. В охотники от счастливой жизни не подаются, сама понимаешь. Он — единственный сын княжеской сотни и вместо яслей попал в воинский дом, иной судьбы и быть не могло. Его обучили драться так, как не умеет ни один воин Ярланда, про соседей и вовсе молчу. Он превзошел всех своих одногодок, добился большого успеха, целый год отслужил в стольном граде. А потом нашел отца и мать мертвыми в собственном доме… Ходят слухи — дело рук ведьмы. Подробностей, увы, не знаю, Виктор никогда сам об этом не рассказывал. После такого люди меняются раз и навсегда и ничего тут не попишешь… Кстати, где там наш хвостатый попутчик. Рохля, покажись!

Внизу раздалось шуршание и скрежет когтей по камню. Пара мгновений — и черный лохмач с белым пятном на груди вскарабкался по крутому склону и выкатился на дорогу. Сел совсем как пес, вывалил язык и поднял руку — мол, тут я.

— Держи, — Андрей протянул ему огниво. — Теперь сможешь кушать мясо.

Полуоборотень улыбнулся (для несведущего — жутко оскалился) и благодарно кивнул, спрятав подарок в карман драных штанов.

— Иди по нашему запаху. Надеюсь, к вечеру доберемся до Подгорного — это шахтерский поселок на полпути к крепости. Оттуда еще день — и на месте. Главное, не пугай грибников и не попадись охотникам.

— Понял, господин. Буду хитер как лис и скрытен как еж в ночи.

Аскет усмехнулся:

— Ну, бывай. Доброй дороги.

Рохля коротко взвыл на прощанье, съехал на пятой точке по склону и исчез под сенью вековых дубов.

А странники продолжили путь.

Утренняя свежесть сменилась полуденным зноем, солнце жгло немилосердно, над камнями клубилась испарина. Но Вера не обращала на неудобства никакого внимания, даже плащ снимать не стала. Девочку всецело поглотила лежащая как на ладони природа, какой она ее прежде не видела.

Хотелось во все глаза смотреть и на облака, и на протянувшуюся до мглистого горизонта дубраву, и на могучие скалы-великаны. Сирота будто бы шла по тонкой грани между несокрушимыми бессмертными великанами, старыми, как сама Артана. Лишь их леность и безразличие к ползущим под ногами букашками не позволяли оных букашек раздавить. А ведь могли сделать это в одно мгновение, растереть в порошок, оставить мокрое место.

Только узрев истинный лик природы, девочка в полной мере осознала, сколь ничтожен и слаб человек на его фоне. Люди мнят себя владыками земли, вырубают по нужде леса, зарываются в недра словно кроты и тащат оттуда несметные богатства, осушают болота, или, наоборот, затопляют луга, перекрывают реки плотинами и покоряют горные вершины. А на самом деле все эти поползновения незаметны и безразличны древним великанам. Выкорчевать рощу под поле — что состричь волосок. Вычерпать озеро до дна — смахнуть капельку пота. Прорубить глубочайшую шахту — вынуть грязь из-под ногтя. Для человека — великое дело, требующее небывалых совместных усилий и порой отбирающее здоровье и жизни. Для природы же — незаметное копошение неразличимых с высоты блошек.

Но стоит ей случайно разразиться бурей (для нее это как нам чихнуть), наводнением, оползнем или пожаром — и владыка всего сущего уже бежит, сверкая пятками и проклиная все на свете. Не понимает он, что все его дела свершаются лишь из-за лености и безразличия настоящих повелителей. Человек кроит природу под себя по единственной и очень простой причине: ему позволяют. Но стоит земле за пару секунд хорошенько встряхнуться, и все построенное за десятки, а то и сотни лет обратиться в пыль. И кто после этого правит миром?

От размышлений Веру отвлек Андрей. Он легонько тряхнул спутницу за плечо и приложил палец к губам. Навострив ушки, девочка услышала громкие грубые голоса, доносящиеся из-за поворота: на этом участке дорога широкой дугой уходила влево.

— Жди здесь, — сказал аскет и вышел из укрытия.

В ста шагах от него стояла необычная повозка, доверху груженая кусками железной руды. В отличии от лесных и равнинных товарок, она была заметно уже и длиннее, отчего походила на громадный гроб на далеко разведенных колесах. Посередине кузов делился надвое и соединялся мягкой сцепкой из шкур и канатов, благодаря которой мог легко проходить крутые повороты.

Тянули горный рудовоз могучие быки — три в ряд, один за другим, на козлах сидел пожилой мужчина с косматой бородой. Сощуренный подслеповатый взгляд и навсегда въевшаяся в кожу черная пыль выдавали в нем бывалого шахтера. Дорогу вознице заступили пятеро оборванцев с теми же признаками долгой работы под землей, только молодые, крепкие и вооруженные дубьем.

— А я говорю пошли вон! — в сердцах крикнул старик. — Дружине жалиться буду! Совсем страх потеряли, упыри, на военный груз пасти гнилые раззявили!

— Не ори, папаша, — ответил самый рослый и чумазый разбойник, предварительно сплюнув под ноги. — Не то покатишься дальше, но без телеги и вниз по склону.

Подельники заржали, обнажив редкие коричневые зубы.

— Нам вся руда сто лет не нужна. Пару кусочков возьмем на пропитание и все. Считай это платой за защиту.

— Защиту от кого?! — взвизгнул возница.

— Ну как… от нас!