Пламенный клинок

— Если он увидит, что остальных я допросил раньше, то задумается, о чем они рассказали, и у него не возникнет искушения солгать или что-нибудь утаить: вдруг его показания не совпадут с чужими? Сам знаешь, что за народ в Оссии. Они придерживаются старых обычаев и не слишком склонны откровенничать.

— Он ксуланин, а не оссианин, — возразил Харт. Прежде чем отправиться в путь, они хорошенько все разведали.

— Его посетители в основном оссиане, и он не горит желанием нам помогать. Поэтому облегчим ему возможность сказать правду.

Мертвые тела, завернутые в мешковину, лежали в сарае, как можно дальше от трактира и постояльцев. Люди Клиссена раскутали их, и священник записал имена погибших; несколько человек уже дожидались приказа погрузить тела в телегу могильщика. В воздухе стоял тяжелый запах, но в последние несколько дней было прохладно и смрад еще не сделался невыносимым. Сколь привередливым желудком ни обладал Клиссен, мерзкий душок и запекшаяся кровь его не смущали. Он повидал достаточно трупов и воспринимал их как манекены.

Пронзенные, разрубленные. Одному несчастному снесли голову, а щеки насквозь проткнула стрела. Как много способов погибнуть, но конец всегда одинаков. Клиссен еще не понимал, какую зацепку могут дать трупы, но он отличался дотошностью и не оставлял без внимания ничего. Он осмотрел мертвецов, подмечая, кто как погиб: кого закололи, кого зарубили, кого застрелили. Один из их противников явно умел орудовать мечом. Он убивал так безупречно, что жертвы вряд ли успевали что-то почувствовать.

Закончив осмотр, он сделал своим людям знак унести трупы.

— Только время потратили впустую, — проворчал Харт, когда они направились обратно в трактир.

— Если служишь империи, время никогда не тратится впустую, — наставительно заметил Клиссен, представляя себе, как труп Харта погружают в телегу вместе с другими.

Дрессль подготовил для него отдельную кабинку в общей зале, а пугливая служанка накрыла на стол. Настоящие кроданские кушанья: баранья рулька с густой подливой, тушеные овощи, янтарно-желтая картошка. Никакой затейливой, напичканной приправами оссианской стряпни; никаких мерзких угрей, которых они так любят. Подготовившись к трапезе, Клиссен отправил Дрессля собрать свидетелей в коридоре и распорядился, чтобы Харт приводил их по одному. Так мерзавцу не удастся ни присесть, ни поесть. Пусть топчется возле стола, вдыхая аромат кушаний, пока Клиссен будет проводить допрос. Слыша, как у Харта бурчит в животе, Клиссен испытывал мстительное удовольствие. Он не забыл, как Харт без разрешения прикончил арестованного в Шол-Пойнте, присвоив себе всю славу.

Картину происходившего во дворе воссоздали быстро. Из восьми беглецов, спасшихся от страхоносцев, уцелели семеро. Среди них по-прежнему был скарл, а также сынок изменника и его тупоголовый приятель. И друидесса, хотя никто не признал в ней таковую. В дальнейший путь они отправились вместе с сардкой и рыцарем из Харрии. Похоже, он и есть тот мечник, что с таким искусством уничтожил солдат, которые теперь лежали в сарае.

Беглецы могли бы не высовываться и ускользнуть незамеченными. Но они устроили побоище на глазах у десятков свидетелей — словно сами позаботились, чтобы их запомнили. С таким же успехом они могли протрубить в рог, оповещая о своем присутствии.

Завершив трапезу и запив ее стаканом крепкого кроданского красного вина, Клиссен позвал трактирщика.

Его звали Рапапет. У него были вытянутое чувственное лицо и изящные руки, голос звучал напевно, а двигался ксуланин с кошачьей грацией. Клиссен сразу ощутил к нему недоверие. Ксулане были безбожниками, чтили только собственное тело. Их бесстыдная приверженность к плотским утехам и неприкрытое самолюбование отталкивали его. Они отвергли своих богов ради учения о любви к себе и веры в то, что люди способны достигнуть совершенства самостоятельно, не нуждаясь ни в каких высших силах.

— Не ожидал встретить ксуланина в таком месте, — заметил он. — В самом сердце Оссии, в далеком захолустье.

Рапапет развел руками. Узкие запястья тонули в изящных кружевах.

— Судьба непостижима, старший охранитель. Я попал сюда еще юношей в поисках приключений и влюбился в содержательницу этого трактира. Мы жили счастливо двадцать лет, пока ее не забрала Сарла. Теперь владелец я.

— Сарла? — Клиссен приподнял бровь.

Рапапет улыбнулся.

— Простите. Боги моей жены стали моими, и я остаюсь их приверженцем, чтя ее память. Разумеется, если бы я мог, то посещал бы созывы в честь Вышнего, но ближайший храм слишком далеко отсюда.

«Ну да, разумеется», — подумал Клиссен, поправляя очки.

— Спрошу напрямик. Меня интересует человек с рубцом поперек горла. Знаешь его?

Возникло замешательство. Он явно размышляет, солгать или нет. Клиссен сразу все понял, но все-таки ждал ответа.

— Немножко знаю, — неуверенно произнес Рапапет. — От был тут несколько дней назад. Теперь он именует себя Гарриком, хотя раньше пользовался другими именами.

«Правильный ответ», — подумал Клиссен.

— Ты с ним говорил?

Опять заминка. Прикидывает, как бы половчее извернуться.