Пламенный клинок

— И я не знаю, — подхватил Кейд. — Тебе надо сделать памятную татуировку.

— Мы остались без еды, — мрачно проговорил Арен. Весь их замысел оказался под угрозой, и даже если они живыми переберутся через горы, он боялся подумать о том дне, когда от него потребуют выполнить обещание.

Снаружи прозвенел колокол, и юноша поднял голову.

— Последний колокол перед отбоем. Если кто-то решил передумать, сейчас самое время.

Никто не сказал ни слова.

— Стало быть, нет, — сказал Арен. — Передохнем немного. Впереди важная ночь.

* * *

Они сели, прислонившись к холодной плиточной стене. Снаружи, просвечивая сквозь покров туч, над миром нависала Тантера — обугленный шар, покрытый огненными трещинами, предвестник несчастья.

Для побега ночь не очень подходила, но за Ареном гнался Полый Человек, и ждать было некогда.

Долгое время все молчали, каждый погруженный в свои мысли. Граб грыз ноготь. Кейд потупился, уткнул локти в колени, а пальцы запустил себе в волосы. Арен осматривал свой нож, предаваясь воспоминаниям об отце.

Этот человек по-прежнему оставался для него тайной, и трудно было проститься с ним навеки, когда еще столько вопросов не разрешено. Может быть, вся эта трагедия не имеет отношения к его шашням с Сорой? Может быть, его отец и впрямь изменник?

Он крепко стиснул рукоять ножа. Хватит перекладывать с больной головы на здоровую, сказал он про себя. Виновен отец или нет, все несчастья Арена имеют один источник. Кроданцы убили отца. Кроданцы бросили его самого умирать в эту забытую богами тюрьму. И все потому, что они с отцом были оссианами, второсортными гражданами собственной страны, лишенными возможности прибегнуть к защите закона. Рабами, которых одурачили внешними атрибутами свободы.

Арен повертел нож в руке, и ему захотелось пустить этот клинок в дело.

Кейд поднял голову.

— Хотите послушать рассказ? — спросил он. — Мне тут вспомнился один. О том, как Халлек Бурный Кулак бежал из темницы короля-призрака. — Он устало улыбнулся. — Может, почерпнем что-нибудь полезное.

Но Арен слишком долго вдохновлялся вымыслами.

— Я бы лучше послушал про Кейда, Арена и Граба, — откликнулся он. — Как они выбрались из кроданского исправительного лагеря, словно тени в ночи. Это будет первое сказание, которое ты сложишь про нас, но не последнее; и я послушаю его в харчевне, далеко отсюда, под мясо и медовуху. Согласен?

— Согласен, — ответил Кейд.

По крыше застучали дождевые капли, сперва мягко и робко, потом громче и быстрее. Вскоре вся помывочная огласилась звоном, а снаружи яростно зашумел ливень.

Проливной дождь. Не туман, конечно, но тоже неплохо.

— Похоже, Джоха внял мольбам, — объявил Арен Кейду и поднялся. — Пора.

Он подошел к банной двери и со скрипом приотворил ее. Грязные лужи пузырились под ливнем, вода в них от кровавых лунных отблесков окрасилась багрянцем. Между бараками в поисках укрытия шлепал по слякоти стражник с фонарем в руке, до макушки закутанный в плащ, а на помосте вдоль наружной стороны частокола рядом с едва теплившимся смолистым факелом виднелся единственный лучник, весь сгорбленный и вымокший до нитки.

Арен толкнул банную дверь и выскользнул наружу, остальные последовали за ним.

Для побега Арен выбрал местечко в северо-западном углу лагеря — и к утесам близко, и добраться можно незаметно, перебегая между бараками. Факелы на частоколе располагались через большие промежутки, а по ту сторону изгороди были только травянистый речной берег да опушка леса в отдалении.

Они втроем сгрудились у барака, под карнизом, откуда хорошо были видны загоны костоголовых псов. Кейд протянул мешок с воронами. Граб начертил в воздухе какой-то знак — вероятно, для защиты, а может, извиняясь перед Костяным богом.

— Стойте здесь, — велел Арен. Взял мешок, еще раз взглянул на помост, а потом метнулся к щелке в изгороди и заглянул внутрь.

По другую сторону располагались загоны, в каждом из которых укрывалось по три костоголовых пса. Арен воскресил в памяти казнь Деггана и вспомнил, как эти твари превратили человека в кровавое месиво.

«Смелее, Арен, — велел он себе. Оглянулся на Кейда и Граба с надеждой наблюдавших за ним. — Они на тебя полагаются».

Он вытащил ворону и перебросил через изгородь. Птица приземлилась в лужу у подножия навеса. Он бросил еще двух. Одна упала слишком близко; другая отскочила от перекладины и чуть не угодила в одного из псов.

Все три зверя встрепенулись и, принюхиваясь, подошли поближе. Воронье мясо было им в диковинку, и поначалу они держались с опаской, но костоголовые псы не отличались терпением. Самый большой оттер двух других в сторону и в два счета проглотил ворону вместе с костями.

Арен швырнул еще одну, целясь подальше. Всего Эйфанн принес ему шесть ворон, и каждый из псов должен был съесть хотя бы одну. Сразу двое кинулись на очередную тушку и сцепились из-за нее ворча и порыкивая. Когда один одержал верх и принялся поедать ворону, другой сердито залаял.