Пламенный цветок (СИ)

— Ты, как всегда, вовремя, лекарь демонов, — с облегчением выдохнул Аулус, приветствуя гостя.

Настроение 1. Отчаяние. Торина

Торина:

Бэрлокский принц снова застыл за её спиной. В воцарившейся тишине было слышно его учащённое дыхание и звук металла — вынимаемого из ножен меча. Она знала, что будет дальше. Торина видела этот сон уже сотни раз, но была не в силах его изменить. Она метнулась из тёмного коридора, пропитанного страхом и запахом крови, в тронный зал. И почти тут же застряла в дверях, увидев чудовищную картину. Отец храбро противостоял бэрлокскому полчищу, напавшему на дворец. Он лихо орудовал мечом, сражая врагов. Их тела, подобно жуткому ковру, устилали собой каменный пол. Но бэрлокские «собаки», подобно тараканам, вылезали из всех щелей и, словно безумные, вновь и вновь кидались на отца.

— Нам надо бежать! — закричала Торина, надеясь, что отец прислушается к её словам, или хотя бы развернётся к ней лицом. — Папенька! Скорее, мы должны…

Принц рывком отшвырнул её в сторону, не дав договорить. Шлепнувшись на холодный пол, Торина на миг прикрыла глаза, пытаясь справиться с болью. Локоть саднило от неудачного торможения, а плечо и бедро горели огнём от слишком сильного удара. Торина, подавив рвущийся наружу стон, попыталась подняться. Кое-как встав на колени, она устремила свой затуманенный болью взор к отцу, чтобы в очередной раз увидеть ужасающую сцену. Бэрлокский принц пронзал короля Линка, подло подобравшись к нему сзади. Меч безжалостно всаживался в сердце, а затем привычным движением высвобождался, обагрённый кровью. Отец, издавал предсмертный хрип, и падал на колени под ликующие крики бэрлокских «собак». Вопль отчаяния, клокотавший в груди Торины, вновь вырвался на свободу и… разбудил её.

Ещё с минуту она тяжело дышала, пытаясь прийти в себя после ночного кошмара. Пальцы нервно сминали простынь, а ноги била судорога. Свеча в закрытом фонаре, предусмотрительно оставленном на прикроватной тумбочке, почти догорела. Её тусклый свет едва колыхался, рождая лишь тени, и всё же Торине в царящем полумраке удалось разглядеть очертания собственной спальни. Вздох облегчения слетел с губ, а сердце чуть замедлило свой неистовый бег. И всё же обрывки страшного сна всё ещё владели сознанием, вызывая невольную дрожь и слабость в ногах.

Немного восстановив дыхание, Торина сползла с кровати и, кутаясь в одеяло, прошлась по комнате. Вопреки ожиданиям, ей всё никак не удавалось успокоиться. Не помог ни остывший травяной настой, который выписал ей королевский лекарь для улучшения сна, ни осенний воздух, ворвавшийся в комнату из раскрытого окна. От холодного ночного ветра, принявшегося гулять по спальне, только замёрзли кончики пальцев на руках и ногах. Тревога же напротив, лишь усиливалась, почти сводя с ума. В голову непрошенными гостями лезли удручающие мысли. До свадьбы оставалось всего несколько дней, а она так ничего и не смогла сделать. Все её попытки поговорить с сестрой или матерью заканчивались полным провалом.

— Ты ведёшь себя как ребёнок! — укоряла её Зарина. — Я понимаю, свадьба — это очень волнительно, но к чему наговаривать на жениха? Ты меня просто поражаешь! Сколько этих глупых романчиков прочитала, а в жизни любовь разглядеть не смогла! Принц Андреас явно неравнодушен к тебе. Он хорош собой, у него прекрасные манеры, чего тебе ещё не хватает?

Каждый раз, слушая похожие тирады, Торина пыталась ответить, но не успевала вставить и слова, как сестра вновь перебивала её, начиная твердить о том, что у принцессы тоже есть долг перед королевством. После таких заявлений весь пыл Торины выступать с возражениями угасал. Да и чем она могла подтвердить свои опасения? Лишь снами и догадками, что едва ли можно было назвать вескими доводами. Торина отчаянно жалела, что не обладала вспыльчивым нравом. Тогда она хотя бы смогла высказаться! Но, увы, в этом Торина была совершенно безнадёжна. По вечерам, когда её досаждали страхи грядущих кошмаров, она порой пыталась произнести вслух всё то, что накопилось у неё на душе. Но даже так, находясь в одиночестве в пустой комнате, ей не удавалось разозлиться и хоть сколько-то повысить голос. Это ещё больше погружало её в глубины отчаяния, и она вновь ощущала себя безвольной мухой, угодившей в паутину.

А всё началось до банальности просто и незатейливо.