Пламенный вихрь

— Здесь не в чем быть удовлетворенным. Но вы все еще сердитесь. — Темные глаза спокойно смотрели на нее.

— Я огорчена, — согласилась Сторм, разумно выбирая другой, лучший, более безопасный путь. Его взгляд прояснился, голос стал мягче:

— Почему?

Она сглотнула и посмотрела на него:

— Я должна послать еще одно письмо родителям, чтобы сообщить, что в первом письме все сплошная ложь.

Они молча смотрели друг на друга. Бретт первый нарушил молчание. Его лицо снова стало замкнутым, взгляд — сдержанным.

— Насколько я понимаю, в первом письме вы сообщали о нашем браке.

Она уставилась на него:

— Да.

— А в этом письме вы попросите отца приехать за вами и дать разрешение на аннулирование брака?

— Да.

Бретт отшвырнул салфетку и резко встал:

— Напишите сегодня же. Я пошлю свое письмо тоже. — Потом он ушел широкими, напряженными шагами.

Сторм сквозь слезы следила за его могучей фигурой, с широкими плечами и узкими бедрами, такой мужественной в тесных бриджах для верховой езды, свободной рубашке и блестящих черных сапогах. Двери столовой были открыты, он вышел, и она его уже не видела. Но через минуту она услышала, как громко хлопнула парадная дверь. Почему он так рассердился? Она ничего такого не сделала, совсем ничего.

— Мадам? Ваш завтрак.

— Спасибо, — едва выговорила Сторм.

Ужин прошел в напряженном молчании. Все утро Бретт отсутствовал, а день провел уединившись в кабинете. Сторм это вполне устраивало. Пока они ели, он не сделал ни единой попытки завести разговор, а Сторм, настроенная враждебно и чувствовавшая себя совершенно несчастной, и пробовать не желала. В конце концов, их брак действительно фарс. Скоро с ним будет покончено. И чем скорее, тем лучше.

— Вы написали письмо? — вставая, спросил Бретт. С утра это были первые слова, обращенные к ней.

— Да. — Мысль о письме довела ее почти до слез.

— Принесите его в мой кабинет, — приказал он, выходя.

Сторм встала, вскипая от злости. Может ли он хоть когда-нибудь кого-нибудь о чем-нибудь попросить вежливо? Он совершенно не умеет себя вести. И зачем ему понадобилось письмо? Она упрямо решила, что не станет выполнять каждую его прихоть. Она сказала лакею, Томасу, что хочет принять ванну, и отправилась в свою комнату.

Принесли воду для ванны, и Бетси, служанка, помогла ей раздеться. Сторм позволила ей это, потому что слишком задумалась — над тем, какой ужасной стала ее жизнь, — чтобы протестовать. Она позволила девушке подколоть себе волосы наверх и скользнула в ванну. Бетси собралась уходить.

— Нет, не уходите! — воскликнула Сторм. Она боялась оказаться в одиночестве, если Бретт станет искать ее. Но может быть, он уже забыл о письме?

Бетси пожала плечами и принялась наводить порядок в туалетном столике.

— Помочь вам вымыться, мэм? — спросила она немного спустя.

Сторм вышла из забытья. Она закрыла глаза, позволив горячей воде смыть ее напряжение, думая о доме, о братьях, по которым ужасно скучала. Ники. Молчаливый, сильный, он неизменно защищал ее, с ним всегда можно было поделиться своими заботами. Он бы захотел убить Бретта, думала она, кивнув Бетси. И буйный, озорной Рейз, невозможный дразнилка. Даже Рейз, которому только что исполнилось четырнадцать лет, пожелал бы посчитаться с Бреттом. Он стреляет ничуть не хуже их, и, возможно, он даже храбрее их, если безрассудство можно назвать храбростью. Сторм невольно улыбнулась при мысли о трех мужчинах семейства Брэг — папе, Нике и Рейзе, стоящих плечом к плечу, глядящих свысока, наводя ужас на одинокого, испуганного Бретта, Это была восхитительная фантазия.

В дверь коротко постучали, и Сторм поняла, кто это.

— Я в ванне, — крикнула она, но дверь уже распахнулась, и на пороге стоял рассвирепевший Бретт. Бетси, явно боявшаяся его, выронила мыло и губку.

— Я просил вас принести письмо в кабинет, — сказал Бретт.

Он больше не смотрел ей в лицо: его взгляд блуждал по воде в надежде различить ее очертания, но Сторм по самый подбородок погрузилась в мыльную пену. Зато подбородок был вздернут и рот бунтарски сжат. Внезапно Бретт улыбнулся.

— Уходи, — сказал он Бетси, не глядя на нее.

Глаза Сторм округлились.

— Нет! — в панике воскликнула она. — Бретт, я купаюсь! Он улыбнулся еще шире:

— Это я вижу. — Он махнул рукой Бетси: — Убирайся.

Бетси быстро выскочила. Она была в таком ужасе, что забыла закрыть дверь. Не сводя со Сторм глаз, с улыбкой, напомнившей ей волчий оскал, Бретт закрыл дверь, потом подошел к ванне. Сторм погрузилась глубже, точнее, пыталась погрузиться. Его глаза ярко сверкали, слишком ярко. Она поняла, что он забыл о письме.

Бретт как ни в чем не бывало, взял губку и мыло и опустился на колени рядом с ее плечом. Взгляды их встретились. Она увидела, как он намыливает губку, и ее заворожил вид его больших, сильных, смуглых рук.

— Что это вы делаете? — пискнула она. Его улыбка стала еще шире.

— Помогаю своей жене вымыться.

Губка прошлась по ее плечу. Сторм извернулась и схватила кисть руки, державшей губку.

— Я вам не настоящая жена. Вы что, забыли об аннулировании?

Улыбка исчезла. Он выпрямился и швырнул губку в панну:

— Как я мог забыть?