Пламя Джой Грин

– Но взамен на ответы монстр просит пищи. Он многие годы сидел взаперти и успел проголодаться, – блондинка клацнула белоснежными зубами прямо перед лицом Оливера. – Сначала нам кажется это неправильным. Монстр – зло. Нельзя давать ему то, что он просит. Но чем дальше мы сопротивляемся, тем сильнее ощущаем желание сдаться. И в один прекрасный момент это происходит… Мы кидаем в пасть чудища первую порцию! Кормим монстра, чувствуя, как боль, что терзала нас всю жизнь, наконец-то, уходит. Легче дышать. За спиной крылья. Каждый цвет, каждый запах! Все становится таким ярким. Кажется, что мы впервые обретаем истинное я…

– Это невозможно…

Слушая больные речи психопатки, Оливер внимательно изучал ее лицо. Да, она изменилась. Изменилась сильно. Стала старше. Стала красивее. Черт, да с годами она превратилась в настоящий идеал! Это она…

– И вот именно тогда, – продолжила женщина, – отпустив вожжи, дав монстру полный контроль, мы понимаем: вот что значит жить.

Фотография Линдси стояла у Джой на столе сколько Оливер себя помнил. Джой сдувала с нее пылинки. Постоянно передвигала с места на место, словно каждый раз находила для нее лучшее положение в интерьере. Вокруг этого снимка у Джой был выстроен целый ритуал.

Да, от той симпатичной девчонки, надувающей жвачный пузырь на фото Феникса, мало что осталось. Но это именно она. Сомнений нет. Прямо перед привязанным на кресте Оливером стояла та, кто умерла двадцать лет назад. С парнем разговаривала сама смерть…

– Если мальчик, которого в детстве пару раз изнасиловали, вырастает и становится жестоким серийным убийцей, – усмехнулась Линдси, будто насилие над детьми для нее не более чем глупая шутка, – то представь, во что превратилась я, с тех пор, как твоя приемная мать пронзила меня самурайским мечом, когда я висела на таком же, как ты, кресте! Изуродованная. Сломленная. С поломанными костями. Вся в крови. С одной лишь чернотой, как снаружи, так и внутри…

Взяв Оливера за руку, Линдси одним уверенным движением отрезала ему палец. Теплая кровь окропила холодный блеск лезвия.

Пока мальчик кричал от боли, пока его трясло в безудержных конвульсиях, пока он молил о пощаде! – Линдси спокойно отошла на шаг назад, окинув свое творение взглядом. И в этом взгляде Оливер не видел ничего, кроме неподдельного наслаждения. Дальше лицо его похитительницы вновь скрыла маска шакала.

***

Конор смотрел на кран, поднимающий старую статую ангела, установленную посередине небольшого фонтана Джона Мэллори. Несколько криминалистов начали копать землю, как только бетонное основание было убрано.

– Как думаешь, на письме найдут отпечатки? – спросил Джерри, присев на крыльцо родительского дома Мэллори рядом с Торном.

– Прошло много лет, – ответил Конор. – Кто знает, сколько людей прикасалось к нему за эти годы… Что там по почтовому отделению?

– Глухо, – Джерри отодвинул ворот футболки и подул на вспотевшую грудь. – За семнадцать лет сюда приходило столько писем, что мы разбираться будем еще лет сто. Конверта же нет. Да я и не уверен, что Легион пользовался марками, – усмехнулся Диккенс.

– Подкидывал прямо в ящик?

– Я бы так поступил…

– Как думаешь, сколько их было?

– Писем?

Конор утвердительно кивнул.

– Десятки? Сотни?

– Понятно одно: он заходил издалека, – Конор посмотрел на напарника. – Закидывал удочку. Его письмо обращено к ребенку, который до сих пор боится темноты. Легион писал маленькому мальчику, хотя все это было давно в прошлом. Я не поверю, что Джон Мэллори прочитал это письмо и сразу же задумал убийство. Уверен, Легион подготавливал почву. Проникал все глубже. Давил на того испуганного ребенка, которого запирали в подвале. Именно на него. Ведь самому Джону Мэллори в то время было уже порядком лет.

– У него был рычаг, – сказал Джерри. – Наверняка с другими он проделывал то же самое.

– Как по учебнику.

– Учебнику? – Джерри приподнял одну бровь.

– Согласно Фрейду, человеческая личность подобна айсбергу. На ее поверхности есть видимая, то есть осознанная часть: состояние "Эго". А под водой скрыта целая глыба бессознательных влечений и желаний. И всегда есть риск, что этот айсберг полностью поглотит индивида. Между сознательным и бессознательным человека порою возникают конфликты. Они могут выливаться в неврозы, психические расстройства, различные отклонения, мешающие нормальной жизни.

– Джон Мэллори был замкнутым юношей в молодости, – констатировал Джерри. – Со слов супруги.

– Именно, – ответил Конор. – Совсем не похож на того уверенного в себе альфа адвоката, которого все знали.

– Выходит в чем-то Легион и прав? Так?

– Прав?

– С самого детства Мэллори был несчастлив, – начал Джерри. – Не находил себе места. Легион лишь указал на причину возникновения его проблем. Он выступил в роли диагноста. А провести саму хирургическую операцию он позволил пациенту. Джон Мэллори понял в чем его беда и избавился от нее.