Пламя грядущего

Потом Ричард сказал, глядя в сторону:

– Я могу научить тебя вот чему: верность и любовь следуют рука об руку, и два этих чувства – жестокие надсмотрщики. Они чаще награждают тебя ударами и пинками, чем подарками. И достаточно ли в тебе мужества, чтобы выдержать это? – И уже тише добавил, будто обращаясь к самому себе: – Но есть ли такое мужество в ком-нибудь?

Некоторое время он ехал молча, низко опустив голову. У поворота дороги он был вынужден остановить коня, резко натянув поводья, так как навстречу ехала повозка. Ричард посторонился, встав на обочине, остальные всадники расступились, пропуская повозку. Это была ярко раскрашенная деревянная тележка, одна из тех, что полюбились сицилийцам с древнейших времен. Ее тащил терпеливый ослик. Правил телегой местный житель, угрюмо и опасливо уставившийся на рыцарей. Повозка была нагружена длинными стеблями тростника или камыша, с тугими стеблями и пушистыми головками, похожими на кошачьи хвосты. Им обычно покрывали деревенские постройки.

– А! Сейчас мы немного развлечемся, – неожиданно воскликнул Ричард. Он вытянул вперед руку, велев крестьянину остановиться. – Вот, tu… vorrei che… vendre…[155] весь воз камыша. Черт побери, ты не говоришь по-французски? – он вытащил маленькую золотую монетку, террин, и подбросил ее на ладони, другой рукой указав на тележку.

– Хотите купить? – хрипло проворчал крестьянин и передернул плечами. – Берите. – Он выхватил монету, моментально припрятал ее и быстро свалил камыш с телеги, гримасничая от несказанного удивления.

Никто не поверит в такую историю, когда он вернется домой. Он ждал, что его разрежут на куски или, по крайней мере, сбросят со скал в море, а вместо того они дали ему террин за кучу тростника. Это только подтверждает, что никогда нельзя сказать заранее, как поступят чужеземцы; они все сумасшедшие, иначе не были бы чужеземцами.

После того как он уехал, король сказал:

– Пожалуйста, не смотрите с таким удивлением, господа, мы не собираемся строить шалаш. Разве вы не помните, в какую игру мы обычно играли, когда были детьми? «Всадники с копьем» и «рыцари»? Давайте устроим состязание.

Он свесился с седла и, подхватив один стебель камыша, начал размахивать им, будто копьем.

– Кто против меня? – закричал он.

Посмеиваясь и обмениваясь шутками, словно мальчишки, рыцари последовали его примеру. Рассеявшись вдоль дороги по пологому склону холма, они принялись атаковать друг друга, нанося удары игрушечными копьями, притворялись, что падают раненными, свешивались с седел, испускали победные кличи при метком попадании.

Дени вступил в поединок с Балдуином де Каррео, стебель которого оказался слабее и сломался у него в руках почти у основания.

– Вы меня победили, – засмеялся он. – Уступаю оружие и доспехи.

– Я недооценивал свою силу, – усмехнулся Дени.

Балдуин вытер пот со лба. Дени, прикрыв глаза рукой от солнца, огляделся вокруг, чтобы найти короля. Ричард оставил графа Неверского, которого только что победил, и, вооружившись свежим стеблем камыша, повернулся лицом к молодому человеку с бычьей шеей и ярко-рыжими волосами, чья туника была испещрена кричащими красными и белыми полосами. Таким образом обыгрывалось его имя, ибо то был Гильем де Барре[156] – французский рыцарь, которому весьма благоволил король Филипп.

Дени был с ним знаком. Он стоял во главе французских сил в Шатору, когда Ричард осадил город. В тот самый день Дени спас королю жизнь. Чуть позже де Барре удерживал Ман, когда король Генрих воевал с французами, был захвачен в плен Ричардом, но нарушил данное им честное слово больше не принимать участия в военных действиях и бежал. Ричард поклялся, что никогда не простит его, и тем не менее здесь они сошлись в веселом поединке. Дени улыбался, размышляя о том, как благодаря крестовому походу был положен конец многим ссорам подобного рода.

Ричард и Гильем рысью поскакали навстречу друг другу и ударили своими стеблями. Камыш Ричарда сломался, и Гильем, усмехнувшись, слабо уколол его в грудь. В его ухмылке была лишь слабая тень, намек на превосходство.

Лицо короля мгновенно изменилось. Оно побагровело, налившись кровью, глаза остекленели и заполыхали огнем. Он погнал коня на Гильема. Они сошлись, нога к ноге, и Ричард замахнулся рукой. Он с силой нанес удар предплечьем, словно дубиной, отчетливо послышался глухой треск. Французский рыцарь покачнулся, но удержался в седле. Защищаясь теперь уже измочаленным стеблем, он хлестнул им Ричарда по лицу.

Все просто окаменели. Улыбка Дени застыла на губах.

Один из английских рыцарей ринулся вперед, восклицая:

– Милорд, милорд! – Он безуспешно старался удержать коня Ричарда за поводья.

– Пусти меня! Я убью его! – пронзительно закричал Ричард.

Он снова ударил де Барре и попытался сбросить его с лошади. Не помня себя от ярости, он вопил, будто женщина, и половина его ударов не достигала цели.