Пламя и лёд

Одинокий порыв ветра безмолвно срывал последние листья с ветвистых крон, обнажая толстые сучковатые ветки гигантских дубов. Деревья, никогда не блиставшие в летнее время года зеленой красотой, а зимой белоснежным нарядом, скорее напоминали огромного великана, растопырившего свои корявые руки. Даже крепкие стволы за долгое время успели изменить свою форму и принимали самые замысловатые узоры, всем своим видом наводя ужас на животных обитателей и незваных гостей дремучего леса. Закрученные по спирали, раздвоенные стволы с отверстиями посередине, в которых свой дом нашли многие семейства членистоногих паразитов; вылезшие наружу корни, накрепко сросшиеся с нижними ветвями — все это превращало старый лес в дремучие дебри.

— У меня спина холодеет под этими ужасными творениями природы.

— Магии.

— Прошу прощения, — Филипп, с ранних лет не знавший ни отца, ни матери, за что и получил прозвище Одинокий, нервно поглаживал металлическую пряжку толстого кожаного ремня, крепившего к мускулистому торсу искателя приключений ножны с острой шпагой.

— Шпага не спасет тебя, Филипп.

Хранитель, как ни в чем ни бывало, шел по твердой лесной почве, ловко перепрыгивая через толстые корни, выступающие из земли. Древний житель Лаударума по-настоящему наслаждался увиденными картинами. Периодически хранитель даже останавливался около какого-нибудь дерева, явно привлекшего его внимание, и долго делал непонятные пассы руками.

— Сталь, закаленная в свином жире, — это один из прочнейших материалов…

— Среди сельской местности.

— А мы сейчас не в городе.

Белвар только услышал легкий металлический звон — шпага покинула свои ножны с молниеносной скоростью, — быстрорукий Филипп уже принял оборонительную позицию и готов был к отражению нападения. Ноги чуть согнуты в коленях, правая рука отведена немного назад для лучшей балансировки, а левая сжимает смертоносное оружие.

— Что сейчас тебя так напугало? — хранитель насмешливо повернул голову набок, как бы пытаясь что-то рассмотреть вдали.

— Слышал этот звук? — Филипп медленно поводил шпагой перед собой, а затем резко сделал разворот с мгновенным выпадом.

— Браво, — худенькие ручки лесного хранителя захлопали в восхищении, — ты только что победил эхо от волчьего воя.

— Ну и что? — Филиппу не было дела до насмешек хранителя, дремучий лес действительно наводил на человека самые ужасные мысли. — Я не собираюсь ждать, пока мой кошмарный сон станет явью.

Хранитель хмыкнул:

— Тебе снятся кошмары?

— Представь себе — да! — Филипп почти выкрикнул последнее слово — путешествие на такое расстояние, да еще и в незнакомые места, явно выбило бывшего охотника и лесника из обычного настроения.

— И ты — ученик великого Кантра — боишься волка? — Смех Белвара невозможно было остановить.

— Смейся, смейся, маленький друг всех на свете, — оружие Филиппа вновь вошло в ножны, но на сей раз охотник сделал все плавно, словно ученик, только что взявший оружие в руки. — Но учти, что если я тебе могу помочь, а я обязательно тебе нужен, то тебе лучше не шутить со мной и моей шпагой.

Белвар по-прежнему шел впереди, прокладывая дорогу в стене корней и ветвей. Лесному хранителю не было дела до бестолковых слов неудавшегося разбойника: предстоящие события — вот что представляло для Белвара большой интерес.

— Скажи мне лучше вот что, мой вспыльчивый друг, — Белвар неожиданно остановился около высокого старого дуба, чей ствол вбирал в себя четыре человеческих обхвата. — Почему ты не обокрал тот последний обоз, едущий из Громвелла в Мейриярд?

Стук кожаных перчаток, отделанных с тыльной стороны ладони острыми железными крагами, лучше всяких слов подтвердил догадки хранителя.

Белвар молча показал на третий ярус ветвей понравившегося ему дуба и спокойно сказал:

— Вот наш с тобой дом на ближайшие семь ночей.

— Что? — Плечи Филиппа, также облаченные в легкий рыцарский доспех из тоненьких металлических пластин, грустно опустились. Хранитель только моргнул своими широкими глазами: «Привыкай снова к жизни, да вспоминай, чему тебя учили».

— Ты предлагаешь мне полезть наверх? На третий ярус? — Глаза Филиппа Одинокого озорно прищурились, пытаясь точно оценить высоту от своих жилистых плеч до самой толстой нижней ветки. По примерным подсчетам высота предстоящего охотнику прыжка составляла не менее четырех метров.

— Хорошее ты выбрал место для лагеря, — охотнику не требовалось больших усилий, чтобы оценить преимущество пристанища на ближайшую ночь в кроне дубового исполина.

— Я учел, что ты боишься диких зверей, и поэтому выбрал дерево повыше.

— Спасибо тебе, Белвар, — Филипп уже готов был допрыгнуть до нижних ветвей дуба, чтобы закрепить веревку, но слова неожиданно вылетели из его уст:

— Что мы здесь делаем, а, Белвар?