Пламя и лёд

— Он впервые занимается подобной работой и… — Кантру ничего не оставалось делать, как утешать горевавшую мать. — В старых руинах всякое может случиться.

После того как несколько ночей назад банда из трех головорезов напала на дом лесника, эта женщина пришла к нему с просьбой о помощи в отыскании дочери. Кантр как старший тренер и староста школы Стражей Леса — одного из подразделений Гильдии Воинов, не мог отказать бедной селянке в помощи. Тем более что городок Майри, в котором была расположена школа Стражей Леса, располагался всего лишь в часе конного пути от места трагедии. Старый воин ничуть не сожалел, когда передал такое ответственное задание Никсалорду Летаврусу — одному из лучших учеников, когда-либо покидавших высокие стены его тренировочных площадок. Хотя Летаврус до этого только и делал, что залезал в старинные катакомбы и дни и ночи проводил в прогулках по руинам древних городов, старый охотник был уверен, что с поимкой бандитов Никсалорд тоже неплохо справится. Для собственного утешения Кантр много раз вспоминал тот эпизод, когда юный Летаврус, вооруженный увесистым поленом, побил толстую крысу, чем привел в восторг всю женскую половину обучающихся адептов.

— До сих пор нет, — эта фраза, произнесенная пожилой дамой, была скорее утверждением, чем вопросом.

Кантр с укором посмотрел на Велму — свою жену. Слывшая когда-то первой красавицей на своем селе, даже сейчас, спустя вот уже три десятилетия, она по-прежнему ласкала глаз. Отточенная тяжелой работой аккуратная спина только подчеркивала пышность фигуры. Роскошные бедра и высокая грудь заставляли многих молодцов останавливать свой взгляд на этой женщине. Карие глаза до сих пор искрились жизнью, пропорциональные нос и рот изящно дополняли портрет Велмы.

Кантр за последние четверо суток не раз с укором вспоминал про то, что он отправил дорогого им Никса почти на верную смерть. «Где же простому искателю справиться с тремя головорезами?» — Велма воспитала Никса как родного сына и была ему матерью во всех отношениях. Старший монах привел Летавруса в их дом, когда тот был еще совсем маленьким, и попросил Кантра, тогда еще красивого крепкого лесника, обучать мальчика азам наук о следах и природе, а заодно и принять юного Никсалорда в ряды будущих адептов школы Стражей Леса. Кантр помнил, как Велма обрадовалась, когда в их доме появился еще один мальчуган. «Посмотри на его большие изумрудные глаза», — с восторгом говорила ему жена. — «В такой доброй и чистой душе не может быть месту злу». Кантр обучал детей из окрестных сел искусству выживания в мире дикой природы. Он учил мальчишек и девчонок, как правильно и быстро достать из ножен клинок, чем можно отразить вражеское лезвие, если нет под рукой крепкой рукояти верной сабли. В своих наставлениях охотник был суров и строг, стараясь тем самым приучать детей к серьезности окружающего их мира. Но каждый, кто хотел выжить в не всегда добром мире дикой природы Лаударума, был обязан владеть своим телом и верными закаленными клинками с неоспоримым мастерством. Школа Майри могла научить молодых людей всем необходимым для выживания навыкам.

Велма очень любила детей, поэтому почти все ученики Кантра были для нее как собственные дети. Она любила прерывать его уроки по фехтованию и беседовать с детьми. Велма рассказывала им разные истории про забытые земли и усопшие царства, а детишки охотно слушали ее, невзирая на гневные окрики сердитого наставника.

Сначала Кантр не сильно поощрял поступки Велмы, поскольку считал, что жена нарочно вредит ему, желая лишний раз показать его ученикам, что за свирепым внешним видом может скрываться обычный человек, способный чувствовать и понимать.

Он скорее испытал удивление, чем страх, когда десятилетний Летаврус впервые воспользовался своим даром перевоплощения в летающее чудище. «Главное то, что будет у него в душе, а не на лице», — старый охотник запомнил эти слова своей верной жены, когда Никсалорд на своих, тогда еще совсем маленьких крылышках, поднялся в воздух чуть выше крыши их родного дома. От всех других учителей школы Кантр скрывал это, не желая, чтобы слишком поспешные суждения возымели верх над добротой и здравым смыслом. Тем более что за успехами подраставшего воина неустанно следил его опекун, настоятель храма Трех Стихий.