Пламя и Пыль

— Недалеко, — ответила Ноябрь. — Чуть дальше в лесу, в небольшой часовне… Когда-то давно ее построила группа почитателей змеиного народа. — Алу кивнула в сторону Зирит. — Считается, что земли в сторону шпиля принадлежат нагам, но сами они редко появляются так близко от города. По легенде, наги смутились, узнав о создании змеиного культа, и в отвращении бросили это место. Потом культ постепенно угас; говорят, что все его члены покончили с жизнью, чтобы вернуть благосклонность наг. Знаю только, что эта часовня заброшена дольше, чем я помню себя в Плэйг-Морте, и может, она стояла так еще сотни лет до меня.

Иезекия прочистил горло:

— А ты, это… ты бывала в этой часовне ночью?

Я догадался, куда он клонит. Заброшенные часовни не принято считать безопасными для ночных посещений, особенно если все их прежние обитатели свели счеты с жизнью. Однако Ноябрь сказала:

— Там нет привидений, если ты это имеешь в виду. Ты знаешь, сколько доброжелателей проходит через Плэйг-Морте ежегодно? Представляешь себе их реакцию, когда они узнают, что рядом есть заброшенная часовня? Если там и водились какие-то привидения, бедных призраков вымели оттуда еще несколько поколений назад. Насчет других опасностей можешь не волноваться: на той неделе туда наведалась группа искателей приключений, и самым страшным, что с ними случилось, была белка, укравшая у них корочку хлеба.

При этих словах все заулыбались, кроме меня. Как-то раз отец назвал мне дюжину смертельно опасных тварей, которые с помощью магии могут выдать себя за белку.

* * *

Дорога в лесу была и без того мрачной, но вскоре Ноябрь повернула в сторону, на тропу, и нас окутала настоящая тьма. Лишь слабый намек на свет продирался сквозь плотный покров из осенних листьев, и вокруг было темно, как в шахте. Время от времени что-то шмыгало по земле, взметая опавшие листья; на что Ноябрь замечала: "кролик" или "барсук", чтобы нас успокоить.

Однако я всегда думал, что кролики и барсуки — животные полевые, которые не рыщут в лесной глуши.

Мы создавали чересчур много шума — не представляю, как следопыты могут неслышно ходить по сухим листьям — но за десять минут ходьбы до часовни на нас так и не напали никакие чудовища. Мы спотыкались о корни деревьев, нас жалила крапива, и негодующе каркала пара разбуженных нами ворон; но ничего не случилось. Немного погодя мы выбрались на поляну, настолько просторную, что расступившиеся деревья открыли кусочек неба. На поляне, прямо напротив нас, стояло каменное строение; в длину и ширину в нем было около десятка шагов.

— Портал — это дверь во внутреннюю ризницу, — сказала Ноябрь. При этом она почему-то шептала. — Ключом может быть все, что похоже на змею. У меня в кармане есть маленький талисман, но вообще-то ваша подруга Зирит могла бы…

Ее голос умолк. Стоило ей помянуть змей, как на пороге часовни появилась огромных размеров змея. Больше пятнадцати футов, почти в два раза длиннее Зирит. Тело венчала человеческая голова, мужская и без волос. Волосы заменял капюшон как у кобры, который раздувался самым угрожающим образом.

— Уважаемый нага, — поспешно выкрикнул Уизл, — мы пришли с миром!

— Разве? — его голос был холоден и неприветлив. — Тогда зачем вы держите в плену мою дочь?

— Дочь? — прошептала Зирит.

— Она не в плену, — быстро вступилась Ясмин, — она убежала. Если бы мы не помогли ей выйти из города…

— Она не должна была попасть в город! — взревел нага. — Думаете, мы позволяем, чтобы ходячие крали наших детей? Сколько лет я скучал по дочери. Сколько лет я искал ее. И лишь этой ночью, в миг ее линьки смог я почувствовать ее пробудившуюся душу. Таков наш дар, который помогает нам отыскивать своих родичей. Но вот я нашел ее, и ее похитителей ждет расплата!

— Они не похищали меня, — возразила Зирит. — Они спасли меня от огня…

— Молчи! — приказал нага. — Со дня своего рождения ты не знала ничего, кроме рабства. Это сбивает тебя с толку. Ты думаешь, тебя пленили славные люди, которые кормят тебя, заботятся о тебе, но это не так, дитя. Ходячие всех используют и хотят одного: чтобы ты исполняла их волю. Если эти ходячие не сделали тебе плохого, то лишь потому, что коварнее прочих — они опутают тебя, но не силой, а лаской. Ты так юна и доверчива. Я лучше знаю.

— Много ты знаешь, — сказала Ноябрь с отвращением. — Если это твоя дочь, бери ее и проваливай, и оставь свои проповеди другим, а то уже тошно. Мне не платят за выслушивание такой чуши, и я точно не…

Изо лба наги вырвался красный луч света. Луч ударил в лицо Ноября, брызнув и окутав ее голову, словно вуалью. Она вскинула руки, как будто собираясь сорвать с себя этот алый покров, но свечение охватило все ее тело. Как волна, набежавшая на берег, оно спустилось к ее ногам меньше чем за секунду. Руки Ноября дернулись и застыли. Она замерла всем своим телом, словно окоченевший труп, и повалилась на землю, как статуя, упавшая с пьедестала.

Спустя миг красное свечение угасло. Выглядела она все так же — плоть была без признаков окаменения — но вот дышала ли еще, сказать было сложно.