Пламя и Пыль

- Да, мадам, - заверил Иезекия, - мне просто не терпится на них посмотреть.

- Может, ты проводишь его и все покажешь? - предложил я Лилиан.

Глаза девушки расширились больше прежнего. Невероятно, но ее глаза имели дар расширяться до бесконечности.

- Ты правда хочешь, чтобы я тебя проводила? - спросила она у Иезекии.

- Я буду очень рад, если вы меня проводите, - ответил он.

- Ну, вот и договорились, - закончил я, отводя Лилиан в сторону. - Сегодня днем Иезекия пережил ужасные события, и ему следует забыть о них ненадолго, - шепнул я ей. - Ты сможешь сделать так, чтобы он не вспоминал о них какое-то время? Просто не давай ему рассказывать об этом ни тебе, ни кому-либо другому. Попробуй его чем-нибудь отвлечь.

- Думаю, я смогу его чем-нибудь отвлечь, - пообещала Лил, не сводя с меня своих замечательных глаз. Обернувшись, она пристроилась к Иезекии и обняла его за талию.

- С чего начнем? - спросила она. - Мы с тобой можем столько всего успеть.

Стараясь не засмеяться, я направился к апартаментам госпожи Ирин. Иезекия даже не подозревал, во что он ввязался.

* * *

Апартаменты фактола размещались в самой труднодоступной части Дворца и охранялись одним из тех раздражительных стариков, которые знают все обо всем, никогда нигде не бывая. Типичный пример - трактирщик, что не высовывает носа дальше своего винного погреба. Если вы, скажем, станете свидетелем уличной драки и поспешите о ней рассказать, он к тому времени уже будет знать все подробности: кто затеял ссору и даже какой прогноз вынес лекарь относительно пострадавших.

Управляющий госпожи Ирин, Ти-Морган, был как раз таким типом. Он был бариавром и внешне походил на кентавра, у которого нижняя часть больше смахивает на баранью, чем на лошадиную, а изо лба растет пара крутых бараньих рогов.

- Так-так, - произнес он, едва завидев меня. - Значит, ты был в самом центре событий в Городском Суде. Вместе с этим желторотым мальцом. Избавился от него или как?

- Лилиан взяла его под свое крылышко, - ответил я. - У тебя есть чего-нибудь пожевать? Я с утра ничего не ел.

- Хм, - буркнул он, - а я-то думал, что если Сенсат хочет познать в этой жизни все, голод будет стоять первым в его списке.

- Я воздерживался от еды полтора месяца, когда мне исполнилось двадцать пять, - заметил я.

- Кстати, картины, что ты тогда написал, на них хоть можно смотреть, - парировал старик. - А то эти твои портреты, пейзажи и натюрморты... куда подевалась старая добрая абстракция? Рисовать то, что ты чувствуешь, а не то, что видишь - вот это я называю искусство. К чему изображать виноград на тарелке, который выглядит простым виноградом? Но преврати каждую виноградину в искаженное криком лицо, и сразу появляется некий замысел.

- Я бы от винограда сейчас не отказался, - согласился я.

- Ты давай не увиливай. Взять твой портрет фактола Сэрина, который висит в Городских Казармах - там же все ясно даже моему четырехлетку. И ты называешь это искусством?

- Я называю это работой. Заказчики платят мне за картины, которые выглядят как картины, Ти-Морган. Им не нужен "замысел", им подавай виноград, в котором они узнают виноград. Судя по количеству золота, которое они предлагают, результат их вполне устраивает.

- Золото! - воскликнул бариавр. - Но ведь ты Сенсат, Кэвендиш, у тебя же должен быть вкус, а не банальная тяга к презренному металлу. Что подумал бы твой отец, узнав, что его сын согласен прослыть посредственностью?

Я задержал дыхание, отгоняя накатившую волну гнева. Мы с Ти-Морганом часто ломаем копья в спорах о высоком искусстве, но с упоминанием моего отца он зашел слишком далеко. Один взгляд на мое лицо должен был сказать ему, что он переступил границы дозволенного. Старый бариавр отвернулся и хрипло кашлянул.

- Ладно, забудь, - сказал он. - Посмотрим, чего там у нас в кладовой осталось.

Он процокал в дальнюю комнату, оставив меня наедине с мыслями об отце.

Мой отец, Найлз Кэвендиш, был героем: искусный фехтовальщик, отважный путешественник, защитник угнетенных. Сигил никогда не страдал от нехватки героев; каждую ночь, в любой из таверн вы услышите, как очередной пень хвастает тем, как поверг Пятиглавое Чудовище Незнамо-Что или отыскал Золотой Талисман Незнамо-Чего. Но Найлз Кэвендиш был настоящим героем, известным своими подвигами по всей мультивселенной, он был готов броситься в саму Бездну, чтобы вызволить похищенную принцессу, или нырнуть в воды реки Стикс ради спасения тонущего щенка.

Двенадцать лет минуло с того дня, как он исчез, и до сих пор, когда я вспоминаю о нем, мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Ти-Морган высунул голову из двери кладовой.

- Есть немного холодного мяса, которое осталось с ужина, и новый деликатес, свиноягоды. Будешь?

- Мясо - да, ягоды - нет.

- И он еще называет себя Сенсатом, - проворчал Ти-Морган и потопал прочь за тарелкой.

* * *

Госпожа Ирин вернулась под утро, когда часы пробили шесть. Я слегка задремал в ее кабинете на одном из причудливых диванов, который, по моим догадкам, был обит кожей василиска.