Пламя и Пыль

Миг - и мы оказались на краю мостика. На самом краю. А если точнее, мы балансировали, пытаясь не сорваться в воду, где кружили морские собаки. В одиночку я бы смог сохранить равновесие, но Иезекия обхватил меня руками перед телепортацией для уверенности, что она подействует на обоих, и теперь своей тяжестью увлекал вниз.

- Иезекия! - только и успел крикнуть я, как вдруг кто-то схватил и осторожно оттащил нас от края.

Я обернулся посмотреть, кто уберег нас от падения. Но там никого не было.

- Уизл? - прошептал я.

- Всегда рад помочь, уважаемый Кэвендиш, - ответил невидимый гном. - Не ожидал, что вы окажетесь здесь.

- Мы тоже не ожидали, - сказал я. - Ты видел, что произошло, когда Беловолосый припер к стенке Ясмин и всех остальных?

- Только издалека, - покачал головой Уизл. - Ноги господина Беловолосого подлиннее моих, и я не слишком поспевал за ним.

- Жаль... они могли бы рассчитывать на тебя. Но не все потеряно. - Я вытащил свой альбом и кусок угля. - Через пару секунд у нас будет ключ к порталу.

- Какому порталу? - спросил Иезекия.

Я оставил его вопрос без внимания и стал набрасывать собственные черты, но Уизл решил ответить:

- Напротив нас, в этой арке, установился межпланарный портал. К сожалению, выходцы с Прайма не имеют возможности видеть порталы, но те из нас, кто родился на Внешних Планах, различают врата без труда.

- Портал? - произнес Иезекия, покосившись на арку. - Я как раз попал в Сигил через один из них. Мне его указал Дядюшка Тоби.

- Ну а в этот портал ты не пойдешь, - сказал я, не прерывая работы. - Ты отправишься назад, к госпоже Ирин и доложишь ей о том, что произошло.

- О чем именно? - спросил Иезекия.

Оторвавшись на секунду, я выдрал чистый лист из альбома и протянул его невидимому Уизлу.

- Набросай, пожалуйста, все, что должна знать госпожа Ирин... просто если Иезекия не понимает, что важнее.

- Я понимаю, что важнее, - запротестовал Иезекия. - И вообще, это нечестно: вы бежите на помощь, а я должен оставаться в Сигиле?

- Нам некогда спорить, - прервал его я. - Кто-то должен спасти наших товарищей, а кто-то доложить начальству. Это единственный разумный план.

- Вот сам и докладывай, - возмутился Иезекия, - а я пойду спасать наших друзей. - С этими словами он шагнул в сторону портала.

Я не собирался его останавливать; вряд ли парень таскал при себе портрет, а мне требовалось поскорее закончить свой собственный - лишняя секунда промедления могла стать для Ясмин последней.

Уизл не знал, чем открывается портал, и, очевидно, не любил рисковать.

- Прошу вас, уважаемый Простак, - сказал он Иезекии. - Я не могу позволить вам поступать опрометчиво. - Лист, который я ему вручил, затрепетал в воздухе и поплыл в направлении портала, когда гном попытался загородить его от мальчишки. На мгновение я подумал: а ведь лист чистый, а Уизл невидимый. Будет забавно, если это зачтется за его портрет.

Иезекия споткнулся о невидимого гнома, они оба покатились к арке, и "ВЖ-Ж-Ж" - портал открылся.

* * *

Как правило, в портале трудно что-то увидеть, а этот был еще мутнее обычного - словно дверь в полумрак посреди ясного полдня. Полумрак усиливался из-за скопления пылевых туч, которые вихрями сплетались в большие спирали. Иезекия тотчас сгинул в облаках и исчез из вида, за ним последовал силуэт гнома, на какой-то миг проступивший в пыли.

И тут что-то щелкнуло у меня в голове. У Сенсатов это зовется инстинктом "раз-в-жизни": когда тебе выпадает случай, и внутренний голос подсказывает, что подобного шанса больше не будет. Когда при виде сдобной булочки твой нос говорит: "Вот истинное совершенство - если ты пройдешь мимо, то уже никогда не будешь так близок к нему". Или, бывает, встречаешь женщину, и разгоревшееся в тебе пламя кричит: "Вот она! Если я упущу ее этой ночью, мое сердце будет разбито". Верховные Сенсаты учат, что инстинкт "раз-в-жизни" редко бывает прав, что будут еще и булочки, и встречи с этой или другой, не менее очаровательной женщиной. Но потом они говорят: "Ну и пусть. Плевать на здравый смысл. В омут - так с головой".

Инстинкт "раз-в-жизни" подсказывал: видишь портал - ныряй в него.

И я нырнул.

Нырнул, отбросив всякую предосторожность. Точнее говоря, я нырнул, отбросив альбом и уголь. Я кинул их во врата, сам не зная, куда они попадут, поскольку портал мог вот-вот захлопнуться, а я не хотел опоздать. Еще недавно я стоял в Сигиле, вдыхая его прокопченный воздух, и вдруг оказался в удушливо-пыльной атмосфере по ту сторону врат.

Пыль окутала меня, как покрывало. Я не понял, когда коснулся земли - тучи были такими плотными, что казалось, будто воздух ничем не отличается от поверхности и образует с ней одно плотное и вязкое целое. Я тонул, пока не увяз по локти, и мне пришлось приложить все силы, чтобы подняться на ноги. Дышать было невозможно, видимость была нулевой; слабый серый свет едва пробивался сквозь непрерывный вихрь облаков.

Как долго я смогу не дышать? Тридцать секунд? Минуту? Сколько мне удастся выдержать, прежде чем в легкие набьется пыль?