Пламя хаоса

Амара потянула Гаррета за руку, заставляя наклониться, и поцеловала. Он гордо улыбнулся и слизал свою сперму с ее губ. Все было наяву: Амара трахалась с быком, или лошадью, или кто он там, и это отвратительно. Она бормотала что-то о его мастерстве и как приятно ощущать его в горле. Горле? Да она даже головку не смогла взять. Они ушли, а я затряслась от отвращения к тому, во что превратилась моя сестра. Гаррет громогласно орал на весь коридор, как она прекрасно сосет его член. Я закатила глаза, услышав, как он говорит, что Амара лучшая.

Дилетантство, Амара. Вам бы на семейную терапию для психопатов походить.

Я обхватила руками колени. И тут заметила, как женщина в камере напротив подошла к решетке камеры и высунулась наружу. Я бы сказала, посмотрела, но у нее не было глаз. Женщина была молода, бессмертие еще не исцелило ее раны. Я медленно поднялась, подошла поближе. С ее запястий, где прежде были оковы, сочилась кровь.

– Ты смертная, – прошептала я в ужасе, когда запах ее крови ударил мне в нос, смешанный с вонью тухлятины.

– Меня зовут Ирина, – прошелестела женщина. – Я из Италии.

– Как ты оказалась в Девяти мирах? – спросила я.

– Я была в Италии. Выступала с критикой книги одного автора, так как ощутила острую необходимость высказаться о беспомощности женщин в ней. Другие утверждали, что писатели художественной литературы не составляют «практических рекомендаций» при создании сцен насилия и в большинстве случаев дают жертвам возможность справиться со своими личными демонами, о чем я совсем не думала перед тем, как выдвигать обвинения. Но извиниться перед автором я не успела, что-то схватило меня и притащило сюда. У меня идет кровь? – спросила Ирина, поворачиваясь и обнажая зияющую рану в нижней части спины, между ягодицами. – Очень болит и болеутоляющие лекарства не помогают, он ведь продолжает меня туда трахать. Предпочитает зад, после того, как изувечил вагину настолько, что даже его член она не держит.

Я тяжко сглотнула.

– Все не так плохо, – солгала я, с трудом сдерживая тошноту.

Ее насиловали, и очень жестоко – и, судя по следам, извращенец либо использовал какое-то приспособление, чтобы держать ее при этом открытой, либо он много крупнее сына.

– Я бы не садилась какое-то время.

Вообще никогда.

– Очень сильно болит.

– Э-э, да, – тихо прошептала я. – Наверное, лучше полежать на боку.

– Не могу. Что-то гложет меня изнутри. Завтра я иду к королю, и король его вытащит, если я буду хорошей, если смогу доставить ему удовольствие.

Я села, уставившись на ее живот: под кожей что-то двигалось. Меня согнуло пополам, я затряслась в сухих позывах.

Я не знала, сколько пробыла здесь, под землей, не знала, чего ожидать дальше, кроме кромешного ада. Моя сестра оказалась хуже, чем мы предполагали, чудовищем, желавшим всем нам смерти.

Слезы обожгли мне глаза, я утерла рот тыльной стороной ладони. Умри я тут – и никто никогда не поймет, ни где я, ни что со мной случилось.

Глава 53

На следующее утро меня грубо выдернули из камеры и поставили перед парой высоченных стражей. На это все, поглаживая меховой воротник, мрачно взирала Амара. Теперь на сестре было черное платье с мерцающими камнями, смотревшееся на ней совершенно нелепо. На голове ее красовалась серебряная корона. Губы Амара накрасила черной помадой, запачкавшей зубы. Сестра, которую я знала, исчезла. На ее месте появилась бессердечная мразь и садистка, которая получала удовольствие от секса с монстрами и от причинения боли другим.

– Вымыть, но дырку не трогать. Она девственница и должна быть доставлена королю минотавров таковой. Льдисто-голубое платье придаст ей блеска и соблазнит его своей красотой, дополнительно уделить внимания тем частям, которыми, как мы хотим, он восхищался больше всего. Никакой косметики, только тонкий слой блеска для пухлых губ, чтобы он видел, какой у нее приветливый ротик. Она должна быть идеальной. Волосы распустить, грудь приподнять, у нее почти не за что ухватиться. Проследить, чтобы ей дали наркотик, но не обезболивающее. Я хочу, чтобы она чувствовала все, что он с ней делает.

– Да, принцесса Амара, – откликнулся один страж, подталкивая меня вперед.

Все камеры были заполнены женщинами в разных состояниях разложения или деградации. Ирина не издала ни звука всю ночь, и когда я заглянула в ее камеру, что-то выскользнуло у нее изо рта. Я отвела взгляд, даже не прикасаясь к ней, я знала, что она мертва.

Не доходя до лестницы, мы свернули в большой зал, где звери набивали животы посеревшим мясом, капая с подбородков жиром и роняя ошметки – гротескные, жуткие существа, охотно пожиравшие плоть жертв. Крупный охранник втолкнул меня в комнату и передал распоряжения женщинам, в глазах которых читались пустота и покорность.