Пламя Магдебурга

– Так я и говорю, – Месснер прищурился на потрескивающий куст огня. – Собираются они на горе, привечают друг друга и начинают хвалиться: кто в селения заносил чуму, кто волком оборачивался и выкрадывал чужих детей, кто роженицам травил плод, кто насылал порчу, кто гнилью уничтожал посевы. А после выбирают среди себя главного колдуна и ведут его к трону Нечистого. А уж Нечистый хвалит его, и обещает ему свою защиту и помощь, и дарует ему умение превращать камень в золото.

– И что же потом?

– А после начинается у них самый праздник, самое непотребство. Те, кто помладше и послабее, едят жаб и прочих земных и водяных гадов. Постарше – человечину. Пьют кровь, пьют болотную воду, сок ведьминого корня и белены. Скачут вокруг огромного, выше Кельнского собора, костра, сыплют себе в рот горящие угли. А перед рассветом, до того как пропоют первые петухи, начинают сношаться друг с другом.

– Это как? – хихикнул Якоб Крёнер. – Ведь они же старые все.

– Где старые, а где и молодые, – со знающим видом ответил Чеснок. – Они ведь любой облик могут принимать. Смотришь – старуха, а потом раз, обернулась вокруг себя, и уже юная девушка, прямо-таки невеста из хорошего дома. Но они, колдуны, как раз и любят, чтобы была старая, в бородавках и струпьях гнилых. Сатанинские слуги, чего ты хочешь… Они для этого дела могут и козлом обернуться, и собакой, и кабаном. Мужчин и женщин не различают, все сходятся с кем попало. И вот еще…

– Хватит, – оборвал его Эрлих. – К чему повторять эту дрянь?

– Так ведь истинная правда, Маркус, – сказал Чеснок, перекрестив широкую грудь. – И отец Виммар говорил на проповеди: избави нас, Боже, от сил темных, от слуг адовых, от колдунов и чародеев, от порчи и ведовства… Я об одном жалею: нет на них знака, не пойму, как отличить сатанинское отродье от доброго христианина. Те люди, что ученые, что в университете учились богословию, те, наверное, знают.

– А к чему тебе этот знак?

– Как это – к чему? – удивился и даже как будто обиделся Конрад. – Убивал бы выродков этих, как волков убивают. Пуля простая, правда, их не берет, так я бы на тот случай взял бы с собой заговоренные, кропленные святой водой. У меня бы ни один не ушел.

– Тебе заняться нечем? – холодно спросил его Альфред Эшер. – И без тебя умельцев хватает людей спроваживать на тот свет.

Конрад прищурился:

– А ты что же, Альф, жалеешь их? А?

Эшер неторопливо отломил кусок хлеба, прожевал и лишь потом удостоил его ответом:

– С чего их жалеть. Только сказки все это – и про колдовство, и про шабаш. А те, что сознаются в этом, сознаются под пыткой. Тебе, Конрад, зажмут пальцы в тиски – и сам станешь рассказывать, как по небу летал и Сатану видел.

– Вот как? – недобро усмехнулся Чеснок. – Ты мне тогда вот что скажи, Альф. Если это все выдумка, блажь, отчего же тогда жизнь в Империи сделалась такая херовая? Война без конца, хлеб втридорога? Почему волков расплодилось, как крыс на мусорной куче? Почему земля обеднела? Магдебург, святой город, почему спалили? И если выдумки все про черное ведовство, так почему же ведьм по всей Европе находят? Ведь не только у нас – и в Швеции, и у английского короля, и у французов, и у поляков. Что, Альф, молчишь? То-то же. Я не зря вам толковал про старые времена. Люди тогда были другие и порядки другие. Конечно, и воевали, не без того. Но воевали благородно, без подлостей. А сейчас в солдаты берут всякую шантрапу, нищебродов, которые умеют только пиво хлестать и кошельки резать. А отчего все? Оттого, что дьявол…

– Мясо, наверное, уже прожарилось, – осторожно вмешался в разговор Шлейс.

– Ах ты, мать его… – вскочил на ноги Чеснок и, обжигая о горячий шомпол пальцы, снял зайца с огня. – Каспар, давай сюда следующего. Пока этого съедим, второй как раз подойдет.

Они ели горячее, пузырящееся соком мясо, укладывая его на ломти хлеба, утирая с подбородков блестящий жир.

Ночная темнота медленно натекла между деревьями, на небо вылез белый, остро отточенный месяц.

Пережевывая очередной кусок, Маркус обвел взглядом своих товарищей. На их лицах перемешались ночная тень и рыжие блики костра.

Как они поведут себя в драке? Не струсят, не побегут? Драться с солдатами – это тебе не деревья валить. Нужно выделить тех, кто покрепче, и ставить их в первый ряд. Остальных держать про запас, чтобы в случае чего пришли на подмогу.

Вилли, Чеснок и Альф годятся на первую линию. Каспар, Петер Штальбе и младший Крёнер – на вторую. Начнем так, а потом посмотрим. Конрад хотел поохотиться на людских выродков? Что ж, это можно устроить… Впрочем, для настоящего боя семерых мало, нужно еще. Решением Совета ему позволено набрать десять человек. Желающих – хоть отбавляй. Едва ли не каждый молодой парень в Кленхейме мечтает, чтобы Маркус взял его в свой отряд. Надо будет потолковать с Гюнтером Цинхом и другими.