Пламя мести

На Папанинцев в старом двухэтажном бараке, уже предназначенном под снос, в заколоченном гнилыми досками окне второго этажа сквозь узкие щели пробивался дрожащий робкий свет. На улице царила темная ночь, и осенний дождь сбивал с деревьев листву, кидая ее в грязные лужи у дороги.

В старом бараке уже давно никто не жил. Все окна были выбиты, а в стенах зияли рваные дыры, крыша проломилась и частично рухнула внутрь. Но в одной из комнат сейчас горел свет. Здесь стоял стул и старый, покосившийся на один край стол. На столе одиноко замерла небольшая полупрогоревшая свеча. Бледное пламя подрагивало, и мрачные тени плясали в ее свете по пыльным углам. На стуле крепко связанный прочным жгутом сидел мужчина в разорванной, заляпанной кровью и потом тельняшке и грязных брюках, в одном сапоге на правой ноге, другого не было в комнате, и где он потерялся сейчас мало кого волновало.

Страшные раны и следы от жестоких ударов покрывали все тело мужчины, кровь капала с распоротой губы на грудь, один глаз заплыл, на лбу алел след как от ножа. Человек еще был жив и в сознании, но очень тяжело дышал, воздух с хрипом вырывался из его горла.

В шаге от пленника замер еще один человек — юноша, чье сердце пылало неутолимой жаждой мести, а взгляд холодных глаз превратился в отблески безжалостной стали. В руке он сжимал металлический прут и, размахнувшись как следует, нанес сильный удар по голове связанному мужчине, тот дернулся, захрипел и закричал от боли, но дождь, бьющий по дырявой крыше, заглушил его отчаянный крик.

— Тебе это не сойдет с рук, — отдышавшись, роняя кровавые слюни, прохрипел он угрожая. — Тебя найдут, сука! Я найду и выпотрошу голыми руками. Тварь!

— Ты считаешь себя очень смелым, — проговорил юноша, замерев перед ним. Тихие пустые слова словно по принуждению слетали с его губ. — Твоя смелость не спасет тебя. Все давно уже решено. Ты сдохнешь. Прими это.

— Но что, что тебе от меня надо? За что? — сплюнул пленник. — Я тебя даже не знаю? Какие канители, твою мать?

— Не знаешь. Откуда. Такому животному, как ты, разве нужно знать, кто я. Нет. Но я все же отвечу на твой вопрос. Я — твоя судьба. Я — проводник, и я приведу к тебе смерть. Точно так же, как ты привел ее в мою семью.

— Привел смерть? — удивился узник. — Я тебя впервые вижу, мать твою. Что за бред?

— Три месяца назад ты и твои дружки устроили погром себе на радость в свой праздник, хотя, если честно, я не могу понять, кто же разрешил вам так думать, что это ваш праздник? День вандализма и дебоша… Вы плевать хотели на окружающих вас людей, на их жизнь и мысли. Шестнадцать человек отправились на тот свет и никто не ответил за их гибель.

— А я здесь причем. Если ты про разгул на рынке, то там были Вован и Серый с дружками, мы вообще с ребятами не были в центре тогда.

— Думаешь это кого-то теперь волнует. Жестокая выходка таких как ты, отняла у меня все. И месть сожгла мою душу. И я не успокоюсь пока не утолю ее. Сполна. Я пришел вернуть долг.

— Но я здесь не при делах, клянусь, слово офицера!

— Офицера?

— Да, я майор в отставке, — задрав голову высокомерно произнес пленник, думая что это что-то значит.

— Майор. Жаль, я не интересовался званиями остальных…

— Остальных? Так это ты тот убийца, что мочит десантников. Ну ты попал.

— Ха. Ты еще не понял. Сейчас ваше «братство» не сможет никому навредить. Вы выпустили на волю демона, и он сметет всех, кто заслуживает смерти, и еще прихватит с собой остальных. А «слово офицера» можешь засунуть себе глубоко в зад, для этого мира оно ничего не стоит. Любой из твоих начальников отдаст тебе приказ, идущий в разрез с твоим словом, и ты утрешься и сам плюнешь на него, спасая свою шкуру и погоны. Но хватит пустых разговоров, пора свершить то, зачем мы здесь собрались.

Испуганно пленник взглянул на своего мучителя и отшатнулся. В глазах юноши уже не было жизни, лишь мрак и неземная боль. Черты его лица исказились, верхняя губа поднялась, обнажая острые клыки. Громкий хохот нечеловеческого существа пронесся по пыльной комнате, заставив пламя свечи бешено заплясать. Миг и перед связанным мужчиной предстал демон и страстно набросился на свою беспомощную жертву. Громко урча, он вцепился в его плоть, терзая острыми когтями, вырывая огромные куски, лакая горячую кровь. Пленник даже не успел издать ни единого звука, как все было кончено. И в пустой комнате, забрызганной кровью, остался лишь труп — кусок истерзанного мяса в рваной тельняшке. Свеча погасла, и опустилась тьма.

* * *

Серия зверских убийств прокатилась по Перми в начале ноября. Двадцать семь изодранных в клочья трупов нашли сотрудники милиции за последние тринадцать дней: изуродованных, выпотрошенных, разорванных на куски, словно дикими зверями. И никаких следов: ни отпечатков, ни улик, ни свидетелей. Лишь одно явно связывало всех мертвецов — все они были десантниками из разных частей, отслуживших в разных местах страны, в разные года, в чине от сержанта до майора. Но это не помогло связать вместе всю серию убийств. Следствие зашло в тупик, а виновных так и не нашли.

* * *