Пламя моей души

Да может, и сумеет ещё — только придумать всё надо. А чтобы придумать, надо успокоиться. И долго бы, верно, он ломал над этим голову, поворачивая так и эдак, строя планы того, как Елицу вызволить, но и эти размышления прервались, как ушедший узнать насчёт подступившей вечери Брашко вдруг вернулся — взбудораженный и озадаченный крепко.

— Что стряслось? — Леден повернулся к нему, уже заслышав торопливый топот, по которому можно было понять настроение отрока, даже не видя его.

— Там приехал… — выпалил тот. — Приехал купчич один. Не знаю такого. Но он только с тобой говорить хочет. По просьбе боярышни Вышемилы Чтиборовны. Только потом, сказал, будет с остальными беседовать, коль они того пожелают.

Леден так и вскинул голову. Что ещё за вести, которые можно только ему сообщить?

— Где он сейчас?

— В общине ждёт, — доложил отрок и отступил в сторону, пропуская Ледена мимо себя.

Тот едва не скатился по всходу во двор, громким грохотом двери заставив вздрогнуть челядинку, что недалёко пробегала. Прошёл насквозь через черёмуховую поросль по едва заметной тропке — к общине, что в глубине детинца стояла. Брашко бежал где-то позади, громко пыхтя, но не прося, чтобы его подождали.

Незнакомец и правда уже ждал внутри, сидя за столом, неподвижно вперившись в собственные, крепко сомкнутые перед ним руки. Обжёг взглядом любопытным и почему-то ревнивым, словно уже заранее таил в душе какую-то обиду. Но вдруг успокоился и улыбнулся даже, вставая.

— Здрав будь, Леден Светоярыч, — руку протянул ладонью раскрытою вверх.

Леден пожал его запястье, внимательно рассматривая лицо, хоть и чуть простоватое, но не лишённое приятности. Да больше всего цепляли глаза его ясные и вдумчивые. И коль говорят, что они — отражение души, то можно было не терзаться сомнениями насчёт его помыслов: ничего худого он там не хранил.

— Поздорову. Как звать тебя?

— Зареславом кличут, — ответил тот с готовностью. — Я ехал на юг с делами торговыми. Но узнал то, что заставило меня путь свой изменить. Вышемила, боярышня из Логоста, коль знаешь такую, в полоне сейчас у зуличан. У княжича их Гроздана.

— Как в полоне? — Леден медленно сел за стол, жестом предлагая купчичу опуститься на скамью тоже. — Как она оказалась там?

— Так не оказалась, — пожал муж плечами. — Сами они пришли. И сейчас, верно, уже до Велеборска добрались. Войско у них большое. С косляками они якшаются, города и веси дербанят. Слыхал, Доброга, воевода тамошний, собирает уже помалу войско со всех концов. Да пока это всё случится, Велеборск может уже и под властью зуличан оказаться. А Вышемила…

Купчич опустил голову — и Леден взглянул на него внимательнее, на миг отринув все мысли о том, что творилось сейчас под стенами Велеборска. Такая печаль была на лице Зареслава, что понимание ясное тут же озаряло голову: вовсе не безразлична ему боярышня. Может, знались они давно с ней, а может недавно познакомились, да только тревожила она его сердце сильно.

— Ты где остановился, как приехал сюда? — прервал Леден затянувшееся молчание.

— На постоялом дворе, — вскинул голову купчич.

— Там и оставайся. Коль хочешь Вышемилу вызволить помочь, то со мной тебе ехать придётся. А то и подсобить надо будет.

Тот закивал с готовностью.

— Всё, что скажешь, сделаю.

Это верно, у него-то руки развязаны. Это Леден тут под приглядом вечным теперь — как хошь, изворачивайся.

— Ты один в Остёрск приехал или с ближниками какими?

— Есть пара мужей со мной, да много не тащил. Остальные на юг ушли, — с сожалением скривился Зареслав.

— Тогда обоз готовьте и лошадей. Сколько — завтра передам. Решить надо… Поговорить со многими.

Не знал ещё Леден, кто за ним последовать согласится. Но большой отряд с собой из детинца не утащишь. Елицу вывести, Брашко увяжется, а из ближней дружины кто — по своей воле скажут.

— Тогда ждать от тебя вестей буду, — купчич поднялся было из-за стола и уже к двери повернулся, но приостановился вдруг. — Скажи, ты жених ей?

Леден и сообразил-то не сразу, да понял, что вовсе не о Елице он говорит. Княжна-то ему как раз без надобности.

— Не могу я Вышемиле женихом назваться, — он развёл руками, тоже вставая. — Хоть, верно, было бы правильнее так сделать.

Зареслав пошарил взглядом по его лицу, хмуря тёмные брови. Глаза его потускнели как будто, накрыла их тень то ли обиды неведомой, то ли разочарования: понял всё. Всё, что связывало Ледена и боярышню. Но ни слова больше не сказал — просто покинул общину, а там и детинец, так и не поговорив больше ни с кем.

Может, и лучше так: Чаяну все слова Леден сам передаст. А тому, как князю будущему, думать всё равно придётся, пускаться ли на подмогу велеборским воинам, или тут отсиживаться, ожидая, пока наследство той, кого он всё ж невольно невестой своей сделал, под чужую длань перейдёт, а то и вовсе прахом обратится. Одно Леден точно знал: свою дружину ближнюю он здесь не оставит. Они все отправятся в соседнее княжество, чтобы к войску Доброги примкнуть, коли тот его и правда собирает. Пусть и без него пока. Но он сделает всё, что в его силах.

Осталось только самое важное: Елицу вызволить.