Пламя на болотах

— Нет, мне не хочется спать… Слышишь?

— А, слышу, волки воют, ну и что с того?

Он сгорбился, сидя на краю постели. Женщина искала спички. Вспыхнул слабый огонек свечи.

— На что это похоже, каждую ночь, каждую ночь… Ложись, слышишь?

— И что с того?

Она пожала плечами. Он бессмысленно смотрел на ее розовое лицо, обрамленное растрепавшимися волосами, на вышивку сорочки, сквозь которую просвечивало гладкое, белое тело.

— Скоро утро, пора вставать, а ты и глаз не сомкнешь.

— Зося, знаешь, что я тебе скажу.

— Что опять?

— Надо бежать отсюда.

Голубые глаза, окаймленные темными ресницами, стали совсем круглыми. «Как у куклы», — подумал он со злостью.

— Ты с ума сошел! Ляг, выспись, тогда у тебя выветрятся все эти глупости из головы.

— Не-ет… Сложи вещи, только самое необходимое, чтобы было что надеть, и бежим…

— Куда ты побежишь? Взбесился ты от этой водки, вот и все! Сам не спишь и мне не даешь…

— А ты бы отсюда не уехала, а? Ты предпочитаешь остаться тут, потому что здесь этот… Стась…

— Какой еще Стась?

— Какой Стась? Она спрашивает, какой Стась! Да твой же, Людзик, не знаешь, какой Стась!

— Во имя отца и сына… Не болтал бы ты бог весть что!

— Я не болтаю, уж я-то все знаю, ох, знаю… Думаешь, я слепой?

— Я думаю, что ты пьяный.

— Пьяный… Пьяный-то я лучше знаю, чем другой трезвый, не думай… Но теперь я уж за вами присмотрю… Уж он тут без меня не будет оставаться, твой Стась… Уж теперь я его всюду буду с собой брать, всюду будет со мной ходить.

— Да бери, пожалуйста, пусть идет! Очень вы мне все нужны!

Она отвернулась к стене и натянула на голову одеяло.

Сикора задумался. Правда, он уже столько раз думал об этом… И как-то ничего у него не выходило. Всегда в последний момент складывалось так, что приходилось этого Людзика оставлять дома. Не то чтобы была действительная необходимость… Но его самого вечно подмывало — раз уж это должно быть, пусть будет. Пусть они договорятся, пусть все будет ясно как на ладони, тогда он увидит, что надо делать, потому что теперь они оба отпирались. Софья широко открывала голубые кукольные глаза. Людзик хмурился и тоже не признавался, даже когда Сикора пытался вытянуть из него что-нибудь, напоив допьяна. Никогда они себя ничем не выдавали. А между тем ведь этого не могло не быть. Парень стройный, широкоплечий, а что тут делать женщине, когда муж уходит на два, на три дня по делам и нет даже уверенности, что он вернется живым. Иногда Сикоре казалось, что ему даже хочется этого: он неожиданно возвращается, тихонько подкрадывается, без скрипа открывает двери и застает их обоих в постели. Этого Людзика и жену. Как будто и жаль… В сущности этот Людзик неплохой парень, да и Зося… Сколько ему пришлось бегать за ней, прежде чем она согласилась венчаться… Да и неудивительно: красивая девушка была, очень красивая! Его сослуживцы только глаза вытаращили, когда она шла от алтаря вся белая и розовая, в белом платье и в фате… А что из всего этого вышло? Женщине хочется пройтись, похвастаться платьями перед приятельницами, соседками, поболтать о своих бабьих делах, сходить в кино, посмотреть какой-нибудь фильм, а здесь что? Снега по пояс, волки воют, живет среди трех мужчин. Что это за жизнь! Вот если бы он их застал… Он еще не знал, не обдумал, что он тогда сделает. Может, застрелить Зосю? Людзика? Но собственно за что? Во всяком случае что-то произойдет, что-то надо будет предпринять.