Пламя над Англией. Псы Господни

Робин оставил Уолсингема стоящим там, его печальное лицо озаряла страстная любовь к своей родине. Юноша ехал домой в не слишком веселом настроении. Хотя он был молод, при мысли о полученном задании он не ощущал радостного ожидания приключений. Во время этой скачки в лунном сиянии он становился мужчиной. Спускаясь с холма, Робин проезжал спокойно спящие деревни, слышал, как коровы щиплют траву в полях. Пламя над Англией? Никогда! Чтобы предотвратить эту катастрофу, он должен сделать все, что позволят ему сила, смелость и ум, чего бы это ни стоило. Но Синтия должна узнать обо всем, прежде чем он покинет Англию.

Твердо решив это, Робин обратился к вопросу, беспокоившему его весь вечер.

Как давно знал Уолсингем о сооружаемых им кораблях? Каким образом он вообще смог об этом узнать? Секретарь умел раскрывать секреты, но этот вроде был надежно скрыт от него. Он интересовался многим, но Робин никогда не слыхал, чтобы его занимало морское дело. Сэр Джон Хокинс ничего ему не говорил. Как же тогда он узнал? Задав себе этот вопрос в двадцатый раз, Робин внезапно натянул поводья и воскликнул!

– Ну, конечно!

Одним из вечеров в Хилбери-Мелкум кто-то рылся в его письмах. А мистер Грегори из Лайма занимал соседнюю комнату. Он и явился той скалой, о которую разбились его пять кораблей. Ибо в этих письмах говорилось обо всем, так как они пришли с каждой верфи.

Робин тронул лошадь, но снова остановился. Ведь печати на письмах не были сломаны! Он внимательно осмотрел их и не заметил никаких повреждений. Робин решил прекратить ломать над этим голову, потому что это было тщетным занятием – Уолсингем ведь и так все знал.

Однако то, что являлось тайной для Робина Обри, скачущего при луне из Сидлинг-Корта в Эбботс-Гэп, разъяснилось через много лет.

Преподобный доктор Фуллер, [84]почти столетие спустя собравший коллекцию сведений о знаменитых англичанах, нашел в ней место и для Артура Грегори из Лайма. «Он обладал замечательным умением ломать печати на письмах так незаметно, что они казались неповрежденными даже самому внимательному из их владельцев. Секретарь Уолсингем щедро пользовался его услугами, имея дело с письмами, приходившими из-за границы королеве Шотландской». Очевидно, его помощь пригодилась и в случае с письмами от кораблестроителей, которые Дэккум доставил мистеру Робину Обри в Хилбери-Мелкум.

Глава 13. Снова бант и ужин в Барн-Элмс

– Подожди здесь!

Уолсингем оставил Робина в саду и двинулся по липовой аллее к дворцу. Было девять утра, река кишела лодками и барками. У противоположного берега, со стороны Саррея, [85]стояла на якоре барка королевы. Робин нервничал ничуть не меньше, чем в тот день, когда королева вызвала его из рядов учеников в Итоне, но он мужественно старался выглядеть спокойным, насколько позволяло быстро колотящееся сердце, ибо жители Лондона наслаждались солнцем и воздухом в саду Уайтхолла, словно он был их собственным владением. Теперь Робин понял, как легко могло быть осуществлено преступление, задуманное Бейбингтоном. Дорога из Вестминстера [86]проходила под открытой аркой напротив Вестминстер-Холла и вилась мимо арены для петушиных боев среди дворцовых пристроек. Сад с его лужайками, аллеями и клумбами, окруженными самшитом и майораном, был открыт для всех, а королева постоянно прогуливалась в нем со своим очередным фаворитом или одной из придворных дам. Сейчас она направлялась к Робину со стороны живой изгороди из розмарина в сопровождении фрейлины. Юноша приблизился к ней со шляпой в руке и опустился на одно колено.

– Малыш Робин! – воскликнула Елизавета, протягивая ему руку для поцелуя. – Ты принес мне назад мой бант!

Робин хранил бант в золотой шкатулке, украшенной рубинами. Открыв крышку, он протянул шкатулку Елизавете.

– Я бы теряла бант каждый день, если бы мне их столь изящно возвращали, – заметила королева, вынув бант из шкатулки и приложив его к рукаву. – Он уже вышел из моды. – На Елизавете было платье из белого шелка, расшитое жемчугом, и поблекший голубой бант явно к нему не подходил. – Все же я буду хранить его в память о моем преданном слуге, пока, надеюсь, он не потребует его снова.

Захлопнув крышку, она передала шкатулку фрейлине, распорядившись положить ее в розовое бюро в ее комнате.

– Прогуляйся со мной, малыш Робин, – сказала Елизавета и, когда они отошли на такое расстояние, что их не могли подслушать, продолжила: – Ты берешься за опасную и неблагодарную миссию. Я не смогу ни защитить тебя, когда ты будешь ее выполнять, ни устроить тебе торжественную встречу, когда все будет сделано.

Королева улыбалась, словно ей нравилось гулять с Робином, но в ее голосе слышалась жалость.

– И все же, ваше величество, ни за одну миссию я не взялся бы с большей радостью, ибо я послужу вам в важном деле, а потом послужу самому себе.