Пламя над Англией. Псы Господни

Старик огромного роста, склонивший лысую голову над разложенными на столе бумагами со столбцами цифр, повернулся вместе со стулом и устремил на Робина взгляд больших черных глаз, спокойный, внимательный и в то же время чем-то пугающий. Маркиз де Санта-Крус пользовался величайшим авторитетом среди флотоводцев того времени. Несмотря на свои семьдесят три года и все ухудшающееся здоровье, он по-прежнему обладал решительностью, позволившей ему в более молодые годы прорвать линию вражеских кораблей и выиграть сражение при Лепанто, [110]и безжалостностью, с которой он предал мечу каждого пленника, захваченного после разгрома флота Строцци [111]у Азорских островов. Робин удерживал свои колени от дрожи с таким же трудом, как и в тот день, когда королева подозвала его к себе из рядов школяров в Итоне. Юноше казалось, что Санта-Крус никогда не отведет от него взгляд, который словно проникал ему в душу. Как он мог надеяться перехитрить этого старого воина, отлично знающего людей и будто срывающего с него маску своими пронизывающими глазами?

– Ты подошел? – внезапно задал Санта-Крус совершенно непонятный вопрос.

Робин ошеломленно молчал.

– Когда Диего представил тебя, – нетерпеливо продолжал адмирал.

– Я сделал три шага вперед.

– Так сделай еще столько же! Стань передо мной!

У Робина душа ушла в пятки. Но тем не менее он шагнул вперед, почтительно остановившись перед маркизом.

«Он пытается напугать меня, – мелькнуло в голове у юноши, – и, кажется, преуспел в этом. Еще минута, и я упаду на колени и во всем признаюсь!»

Но Санта-Крус вновь ошеломил его.

– Принеси мои туфли! Сними с меня сапоги!

Пара легких туфель стояла у камина. Робин принес их маркизу, который носил доходящие до колен коричневые сапоги из невыдубленной кожи. Опустившись перед ним на колени, юноша осторожно стащил с него сапоги, надел туфли и выпрямился.

– Тебя зовут Джузеппе Марино? – осведомился маркиз.

– Да, ваше превосходительство.

– Ты итальянец?

– Из Ливорно.

Сейчас маркиз ткнет в него пальцем, скажет одно слово – «Лжец!», и его тут же отправят в подземелье, подумал Робин. Но его ожидал очередной сюрприз.

– Диего, объясни этому парню его обязанности. – Произнеся эту фразу, старик вновь погрузился в свои цифры, а Робин покинул комнату так быстро, как только на лестнице Диего передал Робина Джакомо Ферранти, который с тревогой ожидал окончания процедуры.

– Я нанят, – сообщил Робин, – и притом почти без всяких разговоров. Один Бог знает, что побудило его превосходительство согласиться.

Однако этого не мог ему объяснить ни Джакомо Ферранти, ни кто другой, за исключением самого адмирала Санта-Крус, если бы только он пожелал это сделать. Ибо никто, кроме маркиза, не знал, насколько тяжко он болен. Маркиз мечтал дожить до завоевания Англии – форсировать Ла-Манш и сжечь Елизавету у креста Святого Павла. Удастся ли это предприятие, если он умрет теперь? Находящийся сейчас в Кадисе Медина-Сидония – тупой упрямый осел. Рекальде – хороший, опытный моряк и старый ветеран, как и Санта-Крус, – все же не подходит для командования таким огромным флотом. Алонсо де Лейва, его помощник здесь, в Лиссабоне, – кавалерийский офицер и горячая голова. Мигель де Окендо, снаряжающий гипускоанскую [112]эскадру в проливах, – испанский Филип Сидни, единственный человек, чьи разум и дух подходят для столь грандиозной задачи, но его молодость и жизнерадостность – не те качества, которые могут его рекомендовать королю Филиппу. Следовательно, маркиз должен оставаться командующим, скрывая, насколько можно, свои недуги от всех и от себя самого.

Старику приходилось изображать из себя молодого, иначе Филиппу II никогда не бывать владыкой мира. Но это была нелегкая задача, и Джузеппе Марино предстояло помочь осуществить ее.

– Я, который мог спать, как мертвец, когда матросы драили палубу у меня над головой, теперь вздрагиваю от стука сапога по полу, – признавался Санта-Крус в редкие минуты откровенности. – Резкое прикосновение причиняет мне боль, и даже от сотрясения воздуха я издаю звуки, похожие на расстроенную скрипку!

Таким образом, легко ступающий Джузеппе, который умел так искусно снять сапог, что распухшая нога этого не ощущала, и на чье плечо тем не менее, можно было опираться, как на стальное, становился с каждым днем все более необходимым старому адмиралу. Конечно, юноша получал свою порцию брани, но в этом он ничем не отличался от остальных слуг. Старик жил на верхнем этаже замка Сан-Жулиан, и это его знамя, развевающееся на высоком флагштоке, видел Робин, подплывая к устью Тежу.