Пламя над Англией. Псы Господни

Дом Робина — Эбботс-Гэп — находился менее чем в двух милях от Хилбери-Мелкум, и хотя он воспитывался в протестантской вере, его дяде и опекуну, занятому собственными делами на севере графства, так же как и сэру Роберту Бэннету, казалось вполне удовлетворительным, чтобы у мальчиков в Итоне был общий наставник. Этим наставником стал Чарлз Стаффорд, секретарь сэра Роберта Бэннета. Его предложил сэр Роберт, и добрый дядюшка на другом конце графства согласился с выбором, избавлявшим его от лишних хлопот.

Наставник и оба его ученика занимали последний дом на длинной и единственной улице Итона. Просторное здание включало кабинет и спальню для каждого, помещение для слуг и общую комнату для приема пищи и отдыха.

В тот вечер Робин тихо проскользнул к себе в кабинет и уселся у окна, выходящего на луга, чтобы принять важное решение и выиграть битву с самим собой. У него была священная цель, и он никогда не думал, что ему придет в голову отречься от нее. Но мальчик не мог предвидеть заманчивого искушения королевской милостью, которое одолевало его сегодня. Робин чувствовал унижение, но был честен с собой. Да, он испытывал искушение. Слава о дворе Елизаветы гремела повсюду. Нигде не существовало столько блеска, веселья и благоприятных возможностей. Королева, отважная и жизнерадостная, одним росчерком пера могла даровать власть и богатство. Конечно, у этого сверкающего зеркала была и темная сторона, но она не могла испугать мальчика. Паж при дворе королевы! Вцепившись руками в колени, он словно видел открывшийся перед ним мир: огромные дома, наполненные радостным смехом, рыцарские турниры…

«Я могу потратить на это несколько лет, — думал Робин, убеждая себя. — Ведь так или иначе мне придется ждать, пока я стану взрослым мужчиной».

Но когда он станет взрослым и, возможно, будет заниматься приятным и прибыльным делом, то разве не начнет откладывать год за годом то, что поклялся осуществить? Не перестанет ощущать стыд за отказ от намеченной цели, который притупит праздность? А когда он достигнет средних лет, то уже будет слишком поздно. Как в кривом зеркале, мальчик увидел себя бегущим от намеченной цели, жалким, презренным и не сознающим этого.

— Нет! — воскликнул Робин, вскакивая на ноги. Старательно умывшись, словно желая смыть чистой водой грязные мысли, он направился в общую комнату, где застал мистера Стаффорда и Хамфри уже заканчивающими ужин.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Робин, кланяясь мистеру Стаффорду. — Я не уследил за временем.

Мистер Стаффорд протестующе поднял руку.

— Ни слова, умоляю! Простые смертные, вроде Хамфри и меня, едва ли могут ожидать хороших манер от королевского фаворита. И так с его стороны можно считать снисхождением, что он вообще согласен ужинать с нами.

Робин не ответил, так как испытывал чувство вины. Он всегда занимал второе место, рассматривая это как должное. Сэр Роберт Бэннет из Хилбери-Касла был куда более важной фигурой в графстве Дорсет, чем четырнадцатилетний Робин Обри. Мистер Стаффорд сам пребывал в зависимости от этого семейства, и вполне естественно, что во время визита королевы он подтолкнул Хамфри вперед и оттащил Робина назад. За последовавшее унижение, которому подверглись Хамфри и наставник, Робин был склонен упрекать себя. Он бросил виноватый взгляд через стол на Хамфри, черноволосого парня, одного с ним роста, весьма миловидного в своем сером бархатном камзоле, но с таким сердитым выражением на лице, которое напрочь уничтожало всякие следы красоты.

— Я очень сожалею, — заговорил Робин. — Не о том, что произошло со мной. Любой парень во всем мире отдал бы год жизни за такую милость. Но я всем сердцем желал бы… — он запнулся, подыскивая слова, которые не посыпали бы соль им на раны, — чтобы это не причиняло вам боли.

Хамфри Бэннет сердито пожал плечами.

— Не будем говорить об этом, — проворчал он. Инцидент можно было бы считать исчерпанным, если бы не мистер Стаффорд. Он не мог позволить обиде заглохнуть и с этой целью принялся вновь возбуждать ее.

— Да, но мы должны говорить об этом, мой дорогой Хамфри, — возразил он вкрадчивым бархатным голосом. — Сегодня день Робина. Весьма вероятно, что такого у него больше никогда не будет. Ему придется реформировать свой календарь, чтобы начинать год с этого дня и таким образом сохранить его в памяти. Было бы неблагодарным со стороны Робина не воспользоваться удачей, что он, несомненно, сделает. Как видишь, он уже вернулся к происшедшему, любезно желая, чтобы его триумф не причинил нам, бедным, боли.

— Сэр, — жалобно пролепетал Робин, — вы неправильно истолковываете мои слова. Если я заговорил о… о происшедшем сегодня…

— Безусловно, заговорил, мой мальчик!

— …то лишь для пожелания, чтобы это не привело к разногласиям между Хамфри и мной, и…