Пламя над бездной

– Пожалуйста, не отвлекайте его.

Ее удерживал крупный пес, весь в боевых шрамах. Остальные элементы стаи – Странника – смотрели на Фама. Дикарь, глядевший на Равну, каким-то образом уловил гнев на ее лице. И стая сказала:

– Послушайте, хозяйка, ваш Фам там вроде как в состоянии фуги, он нормальную личность выменял на вычислительные мощности.

«Чего?» Странник жаргон, может, и освоил, но едва ли что понял сверх этого. Фам, наверное, говорил с ним. Она шикнула на стаю:

– Да понимаю я, понимаю.

И уставилась в сияние. Изменчивые формы трудно было охватить взглядом, но они походили на графику, доступную отображению на большинстве дисплеев обычными сечениями многомерных фрактальных пен. В областях самого яркого свечения пена была монохромная, в других местах цвет ее менялся. Свет, вероятно, когерентный: на каждом предмете внутри корабля метались интерференционные пятнышки. Там, где интерференционные зоны сливались, по корпусу при каждой смене цвета ползли темные и светлые полосы.

Она медленно подходила ближе, созерцая Фама и… Контрмеру. А чем еще это может быть? Какая-то плесень на стенах, разраставшаяся навстречу богосколку. Это не просто субстрат данных, носитель сообщения, которое следовало маршрутизировать. Это трансцендентная машина. Равна про такие читала: устройства, разработанные в Трансценденции, но предназначенные для Дна Запределья. В этом устройстве нет ничего разумного, ничего, нарушающего препоны Нижних Зон, но здешнюю природу оно использует по полной, чтобы реализовать замысел проектировщика. Проектировщика? Погибели? Врага Погибели?

Равна подошла еще ближе. Устройство пронизало грудь Фама, но ни крови, ни ошметков плоти не было видно. Равна приняла бы это за искусную голограмму, не заметь, как человек дергается при каждом изгибе Контрмеры. Фрактальные отростки, усаженные длинными зубцами, вгрызались в него. Ахнув, она чуть не окликнула его по имени. Фам не сопротивлялся. Богосколок охватил его так плотно, как никогда прежде, и поразительным образом успокоил. Надежда и тревога неожиданно вынырнули из укрывищ: надежда, что уж на сей-то раз богосколок сподобится поразить Погибель, и тревога, что Фам при этом погибнет.

Подергивание артефакта замедлилось. Свет стал бледно-голубым. Глаза Фама распахнулись. Голова повернулась в ее сторону.

– Миф наездников правдив, Равна. – Голос его звучал отстраненно. Раздался едва уловимый смешок. – Наездники это знали, я так думаю. В тот раз узнали. Есть те, кому Погибель не по нраву. Те, о ком мой Старик лишь догадывался…

Силы над Силами? Равна осела на пол. Дисплей на запястье мигнул. Оставалось меньше сорока пяти часов.

Фам увидел, куда она смотрит.

– Знаю. Флот не остановится. Так глубоко внизу он представляет собой жалкое зрелище… но для уничтожения этой планеты и всей системы его мощи вполне достаточно. Именно это Погибели и нужно. Погибель знает, что я в состоянии ее уничтожить… тем же способом, каким ее убили в прошлый раз.

Равна едва осознавала, что со всех сторон к ней крадется Странник. Все морды стаи смотрели на синюю пену и оплетенного ею человека.

– Каким, Фам? – прошептала Равна.

Молчание. Затем:

– Вся эта зонная турбулентность… это пыталась действовать Контрмера, но без координации. Теперь ее направляю я. Я начал… отлив. Он питается местными источниками энергии. Не чувствуешь?

«Отлив? О чем это он?» Она покосилась на запястье и ахнула. Скорость вражеской флотилии подскочила до двадцати световых лет в час – такой прыти можно было ожидать в Срединном Запределье. Без малого два дня форы превратились в два часа. А дисплей уже показал двадцать пять световых лет в час. Тридцать.

Кто-то скребся в люк.

Щепетильник дезертировал с поста. Ему полагалось следить за подъемом войск по холму. Он это знал, и ему было очень стыдно, но совладать с любопытством он не смог и нарушил приказ. Некоторые штуки его манили так же, как наркомана – сладостные листья кримы.

Щепетильник слонялся рядом с кораблем, осторожно придерживая Данник, чтобы его откидные розовые ушки не волочились по земле. В общем-то, охранять Данник было куда важней, чем подгонять солдат. И в любом случае он близко; если потребуется – отдаст команду. С повседневными обязанностями лейтенанты справляются лучше.

За последние несколько часов прибрежные ветра отогнали дымные тучи вглубь материка, воздух очистился и стал пахнуть солью. По эту сторону холма сгорело не всё. Уцелели даже некоторые цветы и пушистые семенные стручки. Короткохвостые пташки носились на воздушных течениях, и крики их сливались в летящую от моря радостную музыку, словно обещая, что мир снова станет таким, как был.