Пламя над Тереком

31 декабря. Идем по 7 километров в час. Нас сопровождают снаряды. Боже, дай отдохнуть. Мы оставили много вооружения.

2 января. На нас идет весь мир. Скоро перестреляют всех. От роты ничего не осталось. Мы побросали все. Я замерзаю… Бедный отец! Не считай меня пропавшим без вести и не надейся, что увидишь когда-нибудь своего Карла…»

Иван Лукич положил этот дневник в кожаную папку и спросил офицера:

— Унтер убит?

— Сдался в плен вместе со своими солдатами.

— Значит, поумнел…

Генерал отпустил офицера, перелистал информационные документы из штаба армии, записал в свою фронтовую тетрадку:

«С 24 декабря 1942 года по 4 января 1943 года фашисты потеряли на Северном Кавказе только убитыми одиннадцать тысяч солдат и офицеров. В этих боях советскими войсками были захвачены и уничтожены 18 самолетов, 320 танков, 151 орудие, 490 пулеметов, 15 разных складов».

— Немалая доля в этом и нашего корпуса… — тихо сказал Иван Лукич и начал читать итоговое донесение политотдела.

«…Житель селения Адрон Епхиев скрывал от врагов в своем доме раненого советского разведчика Кириченко. В том же селе колхозник Леков прятал у себя тяжело раненного офицера Бельского.

Колхозница Пчелинцева из селения Кадгарон в период отступления прятала у себя раненого офицера, к которому присоединились еще два бойца. Когда они оправились от ран, житель того же села Хутинаев помог им перейти линию фронта и вернуться в свою часть…»

Неизмерим героизм советских людей…

Уже полночь. Пора бы отдохнуть. Иван Лукич поднимает телефонную трубку, вызывает начальника штаба.

— Михаил Варламович! Не спишь? Да, брат. Как бы нам не проспать все царство небесное. Нужно немедленно сформировать два отряда преследования. Дать им лучшие машины, радиостанции, средние минометы, орудия. В качестве второго эшелона этих отрядов выслать по двадцать танков Т-34. Иначе оторвемся от «завоевателей». Командирами назначить таких офицеров, которые могут самостоятельно решать задачи боя в любой обстановке. Один у меня есть — старший лейтенант Казаев. Кого бы вторым?.. Шевченко? Не возражаю. Действуй, Михаил! Чтобы к рассвету эти отряды уже наступили на хвост основным силам противника. В этом сейчас главное!..

Наступление развивалось стремительно.

Боевой порядок корпуса вытянулся в виде узкого ромба. Впереди продвигались с боями отряды преследования. От них все время поступали по радио донесения о действиях противника. Отдельные стрелковые батальоны первого эшелона превратились в передовую подвижную группу. В ее центре находилось все командование корпусом. Иван Лукич Хижняк получал информацию, как говорится, из первых рук и мог оперативно принимать решения.

На рубежах Докшукино и на берегу Баксана гвардейцы Терешкова вступили в бой с батальонами гитлеровцев, в то время как отряды преследования под командованием Казаева и Шевченко по приказу комкора обошли ночью эти пункты, двинулись по шоссе на запад и настигли колонну главных сил Нальчикской группировки противника. Неожиданный удар по колонне из минометов и пулеметов принудил гитлеровцев побросать боевую технику и пробираться мелкими группами к Пятигорску.

Казаев и Шевченко захватывали штабы, автомобили с награбленным добром, истребляли саперов-подрывников, готовившихся взрывать мосты.

Советское командование стремилось не допустить уничтожения гитлеровцами санаториев, курортных городов, принимало меры, чтобы отбить гурты скота, не позволить вывезти награбленное имущество. Достичь этого можно было только тактикой смелых прорывов, засадами передовых отрядов на шоссе и обходными маневрами в ночное время…

В то время, когда Григорий Диордица со своим батальоном форсировал водный рубеж Баксан и ворвался в одноименное селение, курсанты Ворожищева и гвардейцы морской пехоты Цаллагова вели бой за станицу Старо-Марьинскую.

Отступая, противник закладывал десятки тысяч мин, и поэтому на узлах вражеского сопротивления наши танки продвигаться не могли, они оказывали помощь пехоте только огнем своих пушек.

Капитан-лейтенант Цаллагов стоял на наблюдательном пункте — за подбитым танком — и угрюмо смотрел на взорванный мост через реку. Основания моста целые, но на середине — разрыв метра три шириной. Начальник штаба батальона майор Михалянц тоже смотрел в бинокль на эту брешь.

— Клянусь детьми, которых у меня пока нет, что-нибудь можно придумать, — произнес он.

— Можно, — подтвердил комбат. — Свяжись-ка с Леней Березовым. Там и Ворожищев близко… Передай нашу просьбу: ровно в восемнадцать ноль-ноль начать беспрерывный огонь в течение десяти минут… Следующие десять минут огонь ведут наши пушечные батареи и тяжелые минометы лейтенанта Налетова. Такое чередование должно длиться ровно полчаса. За это время саперы наводят мост.

— Чем? — развел руками Михалянц.

— Разобрать сарай, — Бета указал на большую постройку. — Передай капитану Курковичу: в восемнадцать тридцать быть готовым к форсированию реки через мост. Придать ему одну батарею Налетова. Все!

— Есть все!..