Пламя над тундрой

Офицер выхватил револьвер и выстрелил, но его под руку толкнул кто-то из рабочих, и пуля ушла вверх. В следующий момент револьвер был вырван из рук колчаковца. Колонна повернула, двинулась обратно, и над ней снова поплыл молодой голос:

Вставай, проклятьем заклейменный…

Рабочие пели сейчас еще лучше, слаженнее, дружнее, чем раньше. У них был вид бойцов, вернувшихся с удачной разведки.

3

В конце июля 1919 года во Владивостоке было необыкновенно жарко. Люди, обливаясь липким потом, тяжело дышали, чуть ли не с боя брали каждый стакан лимонаду, теплого и приторного, каждую порцию мороженого и все же не покидали улиц.

Город напоминал огромный маскарад. Чиновники в мундирах, давно исчезнувших министерств и ведомств Российской империи; петербургские аристократки и дамы полусвета с жадными глазами, в малосвежих, помятых нарядах; штатские в шляпах и котелках, с холеными усами и бородами и злобными взглядами; юркие, многозначительно-важные, съехавшиеся со всего света авантюристы и жулики захлестнули Владивосток мутной волной, заполнили все гостиницы в центре города. С утра они толпились на узких тротуарах Алеутской, Светланской, Китайской улиц, у порта и на вокзальной площади. С надеждой, мольбой, с заискивающей улыбочкой смотрели на иностранных офицеров и солдат, бурными аплодисментами и истерическими криками встречали отряды интервентов. Вот почему с таким искренним недоумением смотрел колчаковский солдат на старого рабочего, сказавшегося в этой пестрой толпе.

— Чего, старый, затесался среди господ! Пошел отсюда!

— Пусти-ка на ту сторону. — Новиков сделал шаг вперед, но солдат винтовкой преградил ему дорогу.

— Не велено! Видишь, парад идет.

— Вижу, вижу. — Новиков, сощурившись, посмотрел через плечо солдата на Светланскую улицу. По ней, между двумя шпалерами охраны из колчаковцев, маршировали интервенты. Отряд за отрядом проходили американцы, их сменяли англичане, японцы, канадцы… Гремела в раскаленном воздухе медь оркестров, сверкали штыки, клинки, цокали подковы офицерских лошадей, а над всем этим цветными, пестрыми тряпками нависли флаги четырнадцати иностранных держав и исчезнувшей Российской империи.

Парад запугивания… Новиков вздохнул и почувствовал, как в груди нарастает гнев и ярость. В памяти невольно воскресли картины событий прошлого года: спровоцированные чехословаки устроили контрреволюционный переворот, арестовали председателя Владивостокского Совета Суханова и его товарищей. Потом на помощь чехословакам и белогвардейцам, выползшим на свет, заспешили интервенты. В порт входили все новые и новые транспорты, швартовались рядом японские, американские, английские, французские крейсеры и миноносцы, угрюмо чернели дула орудий, направленные на город. С тех пор пошли эти парады запугивания:

3 августа, когда прибыл из Гонконга на пароходе «Пинг-Сюи» 25-й батальон Мидльсекского полка английских войск под командой полковника Уорда.

9 августа, когда из Индо-Китая на пароходе «Андрэ Лебон» прибыли французские колониальные войска.

13 августа, когда на пароходах «Калькута-мару», «Конан-мару» и «Явата-мару» прибыли новые японские войска.

15 августа, после высадки во Владивосток десанта американских войск.

18 августа, когда из Токио прибыл генерал Отани и принял на себя общее руководство всеми боевыми операциями «экспедиционных» войск на Уссурийском фронте.

Много таких парадов видел Владивосток за год. В его облике появилось что-то чужое, враждебное.

— Вперед на Москву! Освободим матушку, — рявкнул кто-то рядом с Новиковым так неистово, что Николай Федорович невольно обернулся и увидел толстяка с багровым лицом. Панама его была сдвинута на затылок, открывая лысину, чесучовый пиджак промок от пота. Вот он взмахнул платком и снова рявкнул:

— На Москву! Ур-ра!

Новиков с трудом поборол вспыхнувшее в нем желание ударить его по мокрому красногубому рту.

«И это русский! Кого он зовет на Москву? Да и осталось ли в нем что-нибудь русское?» — Новиков до боли сжал кулаки и ускорил шаг.

Наконец он добрался до сквера Невельского. Здесь было свободнее. Новиков вынул из брючного кармана старенькие дешевые часы с потускневшим циферблатом. Ого, надо торопиться. Его ждет товарищ Роман. Он вернулся из Сибири. Какие новости привез? Какие указания ЦК партии?.. Мысли Новикова оборвал оглушительный орудийный залп, потрясший воздух. За ним второй, третий… Испуганные чайки взмыли над голубой бухтой.

Салютовала параду прибывшая утром японская эскадра адмирала Курои. Бронированные крейсеры «Курима» и «Ибуки», миноносцы «Аянами», «Уранами», «Исонами» били из главного калибра. К ним присоединились другие корабли.