Пламя над тундрой

Якуб успокоился. Он знал английский, и Щетинин не раз просил переводить записки американцев об угле, о товарах в лавку на копях. Мальсагов вошел в контору и сразу же понял, что попал в ловушку. Четверо милиционеров встали за его спиной. Опыт подсказывал Мальсагову, что надо держаться внешне спокойно. «Они видели, как я брал у Рыбина листовку», — догадался он, наблюдая за старшим милиционером Крючковым у двери. Мальсагов машинально подумал: «Броситься на Крючкова. Вместе с ним вышибить дверь и позвать на помощь шахтеров. Нет, не удастся».

Щетинин подошел к нему и, поправив очки, сказал:

— Выкладывай, что у тебя в карманах.

Мальсагов, представив, как сейчас чужая рука полезет к нему в карман, стремительно выхватил листовку и сунул ее в рот.

— Сожрет! — истошно закричал Щетинин. — Не давай ему жевать!

Сильный удар в лицо ослепил Мальсагова. Он едва устоял на ногах. Кровь хлынула из носа и разбитых губ. Якуб старался проглотить жесткий бумажный ком, но не мог. Его сбили с ног, сдавили горло, и мокрый полуизжеванный ком бумаги выпал… Якуб в отчаянии ударил кого-то ногой. Послышался крик. Но сильный ответный удар по голове лишил Мальсагова сознания… Когда оно вернулось, Мальсагов долго не мог понять, где он и что с ним происходит. Сильно болела и кружилась голова.

— Жив, большевистская сволочь, — послышался в темноте голос Щетинина, когда Мальсагов шевельнулся. Якуб плохо соображал, почему в конторке темно.

— Пить…

Голос был слабый и хриплый. Щетинин огрызнулся:

— Не сдохнешь.

Колчаковцы ждали, когда шахтеры улягутся.

Никто не видел, как в темноте Мальсагова погрузили на нарту и повезли под охраной двух колчаковцев в Ново-Мариинск.

В полночь Мальсагова втащили в кабинет начальника милиции. Здесь были Суздалев, Громов и Толстихин. Перепечко, увидев изуродованное лицо шахтера, засмеялся:

—  Большевистский Нарцисс! Развяжите его.

Мальсагов едва сидел на стуле. Затекшие руки, ноги, казалось, одеревенели. Перепечко потряс перед глазами Якуба измятой листовкой:

— Часто от Рыбина такие получал?

— Листовку я нашел на снегу.

— А, на снегу… — Суздалев поправил пенсне и оживленно воскликнул: — Господа, давайте ему устроим снежную ванну. Она освежит ему память и поможет все вспомнить!

С Якуба сорвали одежду, вывели на улицу. Небо было в звездах. Мальсагова повалили и стали засыпать снегом. У Мальсагова захватило дыхание, тело обожгло холодом, казалось, бесконечные иголки впиваются в кожу. Суздалев, хихикая, прыгал вокруг него:

— Мерзни, мерзни, волчий хвост! — и подгребал снег. Вокруг шахтера выросла снежная гора.

Рыбин ложился спать, когда к нему пришел Еремеев и вежливо сказал:

— Господин Громов просит прийти в управление.

— Зачем… я… Громову, — испугался Рыбин, но тут же подумал, если бы его хотели арестовать, то прислали бы милиционера. И совсем Рыбина успокоили слова Еремеева: — Вас куда-то хотят послать.

Так Еремеева научил Перепечко. Он не хотел, чтобы утром в Ново-Мариинске узнали об аресте Рыбина. Это бы насторожило большевиков, и они могли бы скрыться. Перепечко решил их всех взять сразу.

Рыбин стоял перед колчаковцами, и выражение их лиц пугало его.

Рыбин не видел Мальсагова, который лежал у печки, отгороженной от него столом.

— Гражданин Рыбин, — спокойно и дружелюбно, с улыбкой сказал Перепечко, — мы были о вас лучшего мнения и даже думали предложить вам одну службу. А вы связались с большевиками, возите их листовки на копи.

— Я… я… — Рыбин никак не мог совладать с собой, нижняя челюсть у него отвисла и дрожала. Лицо покрылось испариной. Крупные капли пота появились на лбу. Наконец Рыбин выговорил. — Я… не возил…

В тот же миг, по знаку Перепечко, милиционер, стоявший за Рыбиным, ударил его кулаком в правый бок. Рыбин икнул, поднялся на носки и рухнул на грязный, затоптанный пол. Его белое лицо стало наливаться кровью, он с надрывом вздохнул, повернулся на бок и хотел встать.

— Помоги ему, — крикнул Перепечко милиционеру.

Рыбин стоял согнувшись. Боль в желудке проходила медленно. Перепечко, словно ничего не произошло, продолжал тем же тоном:

— А Мальсагов сказал, что вы привезли ему сегодня вот эту листовку. — Перепечко двумя пальцами поднял листок со стола. — Ведь она? Верно? Мальсагов сам сказал нам, что вы ему передали эту листовку. Верно, Мальсагов?

Мальсагов слышал, о чем говорит Перепечко, что отвечал Рыбин, но не мог пошевелиться. Когда Перепечко снова спросил: «Верно, листовку привез Рыбин, господин Мальсагов?», Якубу хотелось закричать: «Нет!», но не было сил.

— Вот он подтверждает, — засмеялся Перепечко.

Рыбин с ужасом смотрел на Мальсагова. Что с ним сделали?

— Не надо упрямиться, — продолжал уговаривать Перепечко. — Или я сейчас прикажу. Эй, милиционеры, раздеть Рыбина.

— Не надо, не надо! — закричал Рыбин и попятился назад.

— Кто вам давал листовки? — Перепечко взялся за карандаш. — Или же я прикажу вас так же разделать, как эту татарскую образину. Ну!

Рыбин покосился в сторону Мальсагова. Перепечко истолковал это по-своему и сказал милиционерам:

— Эту падаль в тюрьму. Пусть отойдет. Я с ним еще поговорю!