Пламя над тундрой

Ведь всем известно, что адмирал Колчак недоволен действиями Хорвата, признал его слабовольным и назначил на новую должность — управляющим русскими учреждениями в полосе отчуждения китайско-восточной железной дорога. Эта должность ничего не значила и могла лишь рассматриваться, как завуалированная отставка от больших дел. Наместником будет генерал Розанов, человек решительной и твердой руки. Он уже находится в пути и прибудет через неделю-две. Дошли слухи, что Розанов не церемонится с красными и чуть ли не на каждом столбе вешает подозрительных. Да, только так можно навести порядок. Очевидно, ему, Фондерату, будет легче работать с Розановым, чем с этим Хорватом, который все осторожничал, был против острых мер. Полковник вспомнил, что генерал ждет его, и нехотя поднялся из-за стола, передернул плечами. Яркий свет заливал кабинет с дубовыми панелями и тяжелой кожаной мебелью. Окна были плотно затянуты гардинами. Фондерат не любил дневного света. Он не любил и этого города на берегу океана, куда вышвырнут из Петрограда, и неизвестно, когда вернется назад, в столицу, Полковник вызвал адъютанта:

— Автомобиль.

— У подъезда, господин полковник!

Пока автомобиль, разбрызгивая лужи, несся к резиденции наместника, Фондерат под дробь дождя о брезентовый верх автомобиля думал о предстоящей встрече. Другой бы на месте Хорвата тихо сидел и дожидался своего преемника, а этот пытается сохранить хорошую мину при плохой игре и продолжает во все вмешиваться. Фондерат чувствовал, что разговор предстоит неприятный, а ему бы так хотелось сохранить хорошее настроение для беседы с американским консулом Колдуэллом, о которой они условились на вечер.

Фондерат предполагал, что консул будет о чем-то его просить, а это вдвойне приятно и обещающе. Полковник уже давно старается как можно крепче подружить с американцами. Они щедрее и покладистее, чем японцы. К этим азиатам у него нет ни малейшего доверия и симпатии.

Генерал Хорват встретил полковника с наигранной веселостью, за которой пытался скрыть обиду, раздражение, неудовольствие.

— Ну как, под дождик не попали?! Говорят, что, когда человеку в пятьдесят дождь окропит голову, ему предстоит прожить еще пятьдесят лет, — посмеиваясь, сказал Хорват, имея в виду их одинаковый возраст и ранние лысины.

— Я не мечтаю о столетии, — суховато ответил Фондерат с заметным раздражением.

Хорват сразу же перешел к делу:

— Я вами недоволен, полковник!

Фондерата подмывало сказать в ответ: «Вами еще больше недоволен адмирал Колчак», но он благоразумно промолчал. У генерала еще была власть, и он мог доставить много неприятностей.

Хорват продолжал говорить своим резким, сухим голосом:

— Да, да, недоволен, полковник. Посудите сами. До сих пор не найдены виновные в затоплении миноносца «Верного», не обнаружены похитители гранат и патронов и похищенные боеприпасы. А скандал с листовками! Союзники полны негодования. За листовками на параде дружбы последовали листовки в казармах японских частей, и, представьте себе, листовки напечатаны в той же подпольной большевистской типографии!

Фондерат избегал смотреть на холеное лицо Хорвата. Генерал прав, и это доводило полковника до бешенства. Но он молчал.

— Вы же имеете в руках распространителя листовок, — напомнил Хорват. — Почему не можете от него ничего добиться?

— Он ничего не знает. Это просто исполнитель, — защищался Фондерат, не желая признаться в своем бессилии.

— Прошу вас все эти дела закончить до приезда генерала Розанова, — у Хорвата чуть уловимо дрогнул голос, и это доставило Фондерату удовольствие. Он со злорадством подумал: «Переживаешь. Так тебе и надо». Генерал продолжал: — До сих пор не обнаружены бежавшие из заключения большевики. Где-то в городе скрывается этот Мандриков, бывший депутат Учредительного собрания, переметнувшийся к большевикам. У него большое влияние среди населения, и мы не можем допустить, чтобы он был на свободе. Вы уже несколько раз заверяли меня, что напали на след Мандрикова. Где же он?

Самолюбие Фондерата было задето, и он с глубоким убеждением пообещал:

— Все будет закончено в несколько дней.

— Вот и великолепно. — Хорват погладил маленькую аккуратную эспаньолку и уже другим, более дружелюбным тоном сказал. — Вы знаете, что с первым пароходом на Чукотку отъезжает прибывший из Омска новый начальник Анадырского уездного управления господин Громов?

— Да, — Фондерат насторожился. Кажется, Хорват собирается ему сообщить что-то новое.

— Сегодня Громов был у меня и просил подобрать ему начальника милиции, на которого он мог бы положиться. Из Омска обещали прислать, но… — Хорват развел руками: — Вы же, очевидно, знаете, что в Анадыре очень сложное положение. Какое-то отребье не только сеет смуту среди местного населения, но и мешает иностранным предпринимателям вести дела. Ко мне поступили жалобы от японского консульства, что на рыбалках господина Сооне какие-то темные личности устраивали бунты. Сооне понес большие убытки. Я прошу вас послать туда человека решительного, умелого, способного навести порядок.